Золотой воскресник - Марина Львовна Москвина

в моих рассказах не так важен сюжет, как фермент!

* * *

Я бегаю в сберкассу проверять – пришли мне деньги за три романа или нет? И мне постоянно отвечают: нет.

Лёня, возмущенно:

– В конце концов, приди и спроси – почему на моей книжке так мало денег? Кто-то ворует, видимо, или что? Мы, вкладчики, вам доверяем, а вы такие сведения мне сообщаете! Да вы знаете, кто я? И вообще, если тебе не нравится эта книжка – заведи новую, на которую будет приходить каждый месяц по тысяче долларов, неизвестно откуда, неизвестно за что! Больше надо экспериментировать со сберкнижкой!

* * *

Дина Рубина тоже волновалась, спрашивала из Иерусалима. “Как так? Сходи – покажи свои реквизиты, уточни…” Наконец прилетает весть от издателя: “Бежите набивайте карманы!” Я пишу Дине: “Пришли деньги!”

– Главное, – сказал Лёня, наблюдавший за этой перепиской, – не забудь добавить: “Побольше и поскорее!”

* * *

Моя сестра Алла необыкновенно благородно и трудолюбиво проявила себя в мемориальной области. На могиле у ее бабушки всегда царит неукоснительный порядок. Более того, на старом кладбище в радиусе чуть не сотни метров она поснимала с могил неприглядные ограды – на свой европейский вкус, наставила горшков с цветами, всем все чистит, моет, поливает, опрыскивает памятники, чтобы, она говорит, у нее глазу было на чем приятно остановиться. Родственники обихоженных ею усопших, хотя и редко приходящие к своим предкам, но все же пришедшие как-то раз и обнаружившие, что она там натворила, уже ей по шапке надавали. Но Алла им объясняет, что они голубятни нагородили и что так уже никто нигде не делает в цивилизованном мире.

– Теперь пойдем к твоим на Ваганьково! – скомандовала Алла. – Я возьму грабли, метлу, бутылки, цветочные горшки, вазы и дам тебе… мастер-класс.

* * *

Лёня, глядя на мои книги на полке, с удивлением:

– Ого! Как ты уже много написала!

– Это при том, – говорю, – что я пишу абзац в день.

– Но с каким постоянством! – воскликнул Тишков. – Люди то запьют, то закручинятся, то во что-нибудь вляпаются… То разводятся, то меняют квартиры… а ты – абзац в день, абзац в день.

* * *

В “Переделкино” сидим с Лёней в буфете, разговариваем. За соседним столом потягивает пиво, в сущности, незнакомый с нами Коля Климонтович – в феске. Он искоса поглядывает на нас, потом окликает:

– И сколько лет вы так разговариваете друг с другом?

– А вы, Коля, – спрашиваю, – сколько дней можете с интересом разговаривать с одним и тем же человеком?

– Дня три. Потом я начинаю повторяться.

Он пересаживается за наш стол, испытующе смотрит на меня:

– Ну? И чем вы занимаетесь?

– Тем же, чем и вы.

– Женская проза? – он произносит с дьявольской усмешкой. – Я называю ее ЖП.

– Эх, надо было тебе ответить, – говорит Лёня, когда мы вышли на улицу. – “Что ты, Коля, на ЖП сейчас вся литература держится. Это раньше она держалась на ваших пенисах, а теперь всё!..”

* * *

Юрий Сотник рассказывал:

– Я однажды написал рассказ “Фроська поет” о рыбаке поморе. Рассказ был дрянной. Но – так уж получилось. Мой рыбак просыпается с похмелья, голова болит, он стоит на корме, чешется, моргает, шевелит усами и так далее. Отдал рассказ в “Работницу”. Потом я читаю: завлит Лена вычеркнула весь абзац, как он чешется, и заменила на: со спокойной силой он вглядывался в туман.

* * *

– До чего благодарная публика приезжает на фестиваль КРЯКК в Красноярске! – воскликнула Бородицкая. – У нас на вечере современной поэзии выступал батюшка в рясе, несколько францисканской, и стихи у него были довольно страстные. “Это наш, с Минусинска”, – радовались его земляки. После него Андрей Родионов читал свои рэпы – мат-перемат! А зрители такие приветливые, интеллигентные – аплодируют, и выкрики из зала: “Еще, пожалуйста!!!”

* * *

В редакции “Эхо Москвы” сидим с поэтом Инной Кабыш – ждем эфира. Заходит новый гость:

– Моя фамилия Кутузов! – говорит он. – Я вас заранее предупреждаю, чтобы вы не пугались.

– А что нам пугаться? – удивилась Инна. – Мы же не французы…

Семья звездобола

В ресторане Дома литераторов Юрий Коваль встретился с Кирой Николаевной Орловой, ответственным секретарем журнала “Мурзилка”. Только сели, им что-то принесли, вдруг подходит человек, сдергивает скатерть, все летит на пол.

Коваль, спокойно:

– Знакомьтесь, Кира Николаевна, это Геннадий Яковлевич Снегирёв…

* * *

Лёня придумал инсталляцию “Последний день Помпеи”: тщательно вырезать из пенопласта город, выстроить его, населить фигурками людей и животных, вдалеке поместить вулкан, а за вулканом установить большой вентилятор. Начинается выставка, публика медленно фланирует по залам, тишь да гладь… Кто-то подходит и останавливается около инсталляции. В этот момент Лёня включает вентилятор.

– Вихрь взметает здания, все летит, разваливается, мир рушится!.. – мечтательно говорит Лёня. – И только один или два человека по моему выбору станут свидетелями этого светопреставления.

* * *

– Я много ездил в “Переделкино” и хорошо там работал, – говорил мне Асар Эппель. – Но там ведь все было по-другому и все были другими. Например, на лавочке у входа, когда я туда ездил, сидел Шкловский. Под лампой в шахматы играл Арсений Тарковский. По коридору, как в столовую идти, слева, лежал-болел Бахтин. О нем хлопотал Завадский – в столовой он, жестикулируя, рассказывал театральные истории. После спектакля приезжал Аркадий Райкин. Там была челядь. Когда пылесосили, задергивали шторы. Все не так, как теперь. Больше это не повторится. Как у Бродского: “Мы, оглядываясь, видим лишь руины…”

* * *

По пути на церемонию “Большой книги” у входа в дом Пашкова увидела профессора филологии Олега Клинга.

– Как хорошо, что вышла заминка с пригласительным билетом, – задумчиво сказал Олег. – Хотя бы можно постоять и посмотреть на звезды и на луну.

* * *

Перед церемонией вручения награды, проходившей в доме Пашкова по Староваганьковскому переулку, зал почтительно приветствовал Андрея Битова. Он вышел на сцену и мрачновато заметил:

– Свою Большую Книгу я еще не закончил. А закончу я ее не в Староваганьковском переулке, а на Ваганьковском кладбище.

После чего начали торжественно награждать победителей.

* * *

Писательница Алёна Холмогорова – на “Большой книге”:

– Сегодня у меня счастливый день: я шла из парикмахерской, поэтому – без шапки и без капюшона, и на меня упала сосулька с третьего этажа. Громадная сосулька со льдом. Я вернулась домой, достала мороженые овощи и стала прикладывать к макушке, испортив свою прическу, о чем я, конечно, горевала. Но