Земля под снегом - Эндрю Миллер

На сельский лад покивали друг другу сдержанно, в городе бы не стали. Айрин и Рита сели на скамью. На Рите был ее дафлкот, на Айрин ее дубленка. Всего за неделю, подумала Рита, беременность Айрин стала заметна уже не только если присмотреться, а явственно – по крайней мере когда она без пальто. А у нее самой мало что изменилось. Чуть туговато платье стало в талии, но сильно не жмет. Айрин свою плиссированную юбку заколола большой безопасной булавкой. Посмеялись над этим и согласились, что скоро обеим в мешках придется ходить.

Здание вокзала – красный кирпич и сланец. Из двух труб, явно слишком массивных для такого строения, шел дым от угольной печки в зале ожидания и от печки поменьше в кассе. Они сидели бок о бок, глядя на пустой перрон напротив. Все, что могли сказать друг другу, казалось, исчерпали в коттедже и по пути к вокзалу. Стадию простой вежливости миновали, но пришли ли к следующей?

– Билл поехал к директору банка, – сказала Рита после долгой молчаливой минуты. – Что-то собирается сделать с фермой, но жуткую таинственность развел из-за этого.

– Банки на меня страх нагоняют, – промолвила Айрин. Это была неправда. Она не знала, почему сказала это.

– Видела я его, – сказала Рита. – Директора. Он приезжал к нам однажды на ферму. Старый сухарь, суше не бывает. А ваш муж, наверно, тоже всем этим занимается? Амбулатория – это ведь бизнес, да?

– По-моему, у них в Бристоле кто-то есть, кто за это отвечает. Счетовод. Да и вряд ли там большие сложности. Они же ничем, в сущности, не торгуют.

Еще помолчали. Западный ветер гнал облака.

– Вы наверняка гораздо больше про это знаете, чем я, – сказала Айрин. – Про бизнес.

Она произнесла это бодро, но ощутила диковинный укол стыда.

– Только то знаю, что у них увидела, у Таксы в агентстве. Мама Билла – бухгалтер. Он говорит, это единственное, что она умеет стряпать. Фальшивые цифры.

– Для семейного бизнеса?

– Да.

– Чем именно они занимаются?

– Покупают старые дома и сдают жилье. Билл говорит, его папа целыми улицами в Лондоне владеет. Я никогда с ним не встречалась.

– Даже на бракосочетании не был?

– Мы в Бристоле зарегистрировались в бюро. Были мои девчонки из дома, к Биллу приехал его друг по Оксфорду. В бюро вся процедура – минут пятнадцать. Даже непонятно потом, произошло это или нет. Вот брата его я видела однажды.

– Он похож на вашего мужа, на Билла?

– Ну нет. Чарли плейбой. Или хочет им быть. Он, бывает, звонит, когда надерется. Только что купил «ягуар-и». Пурпурного цвета.

– Боже мой, пурпурного!

– Да, такие дела, – сказала Рита.

Встали со скамьи. Из поездов на этой линии примерно половину сейчас составляли дизельные, но в их случае это был зеленый паровичок, он подъехал громко, взбаламутил воздух и затянул весь перрон дымкой с острым запахом гари. Пройдя по вагону, нашли свободное купе. Сели у окна друг напротив друга. Когда поезд дернулся и поехал, улыбнулись, словно дети, которых на день везут на природу. Медленно, затем быстрее поползла мимо знакомая местность. Луг с двумя лошадьми, заброшенный дом, а теперь далекий вид на юг. Заговорили о железнодорожных поездках – благодатная тема. Айрин начала историей, которую ей рассказал отец: в пригородном поезде в Лондон все постоянные пассажиры знали, что один мужчина перед въездом в туннель обязательно встанет и закроет окно. Если бы кто другой попробовал это сделать, на него бы воззрились.

– И, что самое странное, он был совершенно слепой!

Рита слушала, кивала. Зажгла сигарету. Она не знала, доедет ли до Бристоля без рвоты; если стошнит в туалете поезда, это, возможно, и правильней будет, чем идти там в кино и не выдержать по дороге. Эта неделя была худшая за все время: и тошнота, и головные боли, и усталость. Тогда, почти четыре года назад, эта неделя была последняя. Она честно не могла теперь вспомнить свои тогдашние ощущения, лучше было, хуже или примерно так же. Как такое можно было забыть? Дальнейшее, правда, не забыла, хотя с помощью нембутала и джина иногда пыталась: пятиминутный фильм, первые кадры – неосторожная девица едет в автобусе с дорожной сумкой на коленях. Много брать с собой не нужно было. Ночная рубашка, халат, умывальные принадлежности, смена белья. Юджин – сначала обвинив ее, что решила поймать его в капкан, потом попросив прощения (так прямо и видишь, ищет человек свое лучшее «я»), – предложил ее подвезти, но они оба знали, что ему нельзя так рисковать, нельзя, чтобы его увидели с ней по пути туда. В городе можно многое делать скрытно, но в сельской местности тебя непременно кто-нибудь да увидит. А на Юджине клуб. Плюс, так случилось, брачные узы, и, хотя Энни особых иллюзий на его счет питать не могла, всему есть предел. Была возможность попросить Глорию, но к Нэнни Симпсон посетителей не пускали, поэтому она все равно смогла бы только до ворот. И не махнула ли тогда уже Глория на нее рукой? Что если бы сказала «нет»? Так что она прошла эту милю от автобуса одна: пустые поля, одноэтажные домики, неистовый лай цепных собак. Ни таблички там, ничего. Никаких санитарных машин снаружи. Высокие аккуратно подстриженные живые изгороди. Дорожка посыпана гравием. Ни души, пока не нажмешь кнопку звонка.

Позже увидела в обшитых панелями коридорах еще некоторых – девицы мелькали там ночными бабочками. Там было правило насчет имен; по сути, вообще не полагалось разговаривать. Большой был дом, красивая лестница. Иные из окон витражные: рыцари, драконы. Сама процедура на следующее утро. О том, в чем она состоит, о механике этого дела ей почти ничего не было известно, и она не проявляла любопытства, ограждала себя. Не знала даже, кто ее проводит. Был разговор о врачах, но она ни одного не увидела. Перед уходом несколько минут наедине с Нэнни Симпсон в ее кабинете. Там ты получала от нее кое-что – тампоны, аспирин, наставления. Счет был оплачен до всего, в самом начале. Предпочитали наличные, и Юджин дал ей из кассы. И пешком обратно с сумкой до шоссе, теперь куда медленнее. Когда подошел автобус, шофер бросил на нее взгляд. Об этой остановке наверняка шла слава. В автобусном парке у них, может быть, свое название для нее было, грубое.

Когда подъезжали к вокзалу Темпл-Мидс, она плакала, и Айрин пересела к ней, положила руку ей на плечо. Рита промокнула глаза платком. Спросила, не потекла ли тушь, и Айрин