Перед солнцем в пятницу - Альбина Гумерова

…Гуляем босиком. Сухие сосновые иголки ласковы, ходить приятно. Набрели на большой палаточный лагерь – бизнес и на природе процветает. Не только коттеджи под посуточную сдачу на въезде на Селигерские озера, но и внутри леса, там, где разбиты туристические палатки. Люди приезжают на длительный срок, некоторые живут все лето. Очень много семей с маленькими и даже грудными детьми. Палатки тоже разные – двух-трехместные и двух-трехкомнатные. Есть даже столовая под толстым брезентом. В кухне целая стена свежих дров и печь а-ля буржуйка. Двое мужчин готовят в глубоких, снаружи черных от сажи котлах еду. В столовой при желании можно питаться три раза в день – были бы деньги. Можно купить вязанку дров для своего костра. Есть даже wi-fi, да-да, в лесу! Босые, мы быстро ходить не могли, ступали осторожно. Есть в босоногости беззащитность, покорность, особое удовольствие и благость, которую я, как ни стараюсь, теперь не чувствую… Я бегала босиком, когда была девчонкой. А сейчас так привыкла на каблуках…

Правее от полевой столовой, у спуска на берег, пожалуй, самая большая палатка, а возле нее на огромном мангале компания жарила ароматный шашлык. Мы постояли, подышали и отправились к своему лагерю – нужно было вскипятить ковш воды и залить кипятком наши дошики, они, кстати, хорошо пошли у нас – настоящее лакомство!

Как стемнело, попытались развести костер, но сырые дрова никак не хотели разгораться. Все мои журналы, с которыми я сотрудничала и которые валялись в багажнике, мы сожгли, а костра все равно не получилось. На противоположном берегу в кромешной тьме яркими оранжевыми пятнами горели четыре костра, и было так тихо, что слышалась беседа туристов, хотя нас разделяло довольно широкое озеро. Вокруг сыро и тепло. Раздевшись, вошли в озеро и расплылись кто куда, все четверо в разные стороны, я поплыла на другой берег, держа ориентиром один из костров. Плыть в темноте – особенное чувство, в стоячей воде тем более. Рукам и плечам теплее, чем ногам. А где-то в середине тела ощущается разница температур воды, в этой разнице и есть главная ласка озера.

Тихий восторг. Давно не испытывала ничего подобного. Радость и покой, не умещаясь внутри, щекочут, рвут тело на части. Возле противоположного берега почувствовала, как путаются в ногах водоросли, и поплыла назад. Мои друзья уже вылезли на берег и звали меня. Легла на спину, и луна свела меня с ума. Когда только небо успело очиститься? Ведь моросил дождик, ни одной звезды видно не было, а теперь надо мной темное небо и вся его бесконечная лунно-звездная красота! Луна не совсем еще полная, от нее будто откусили кусочек. Желтый каравай сыра в небе! И светло, и озеро золотится!

Когда перевернулась обратно на грудь, услышала, как Алексей настойчиво и даже как-то агрессивно зовет меня с берега. Мне вдруг доставило удовольствие то, что он за меня беспокоится, что в данный момент ему неуютно, и какое-то время я под его голос плыла едва слышно, а он звал и звал меня, все больше тревожась. У берега побранил за безмолвие, я соврала, что плыла на спине и не слышала.

Света и Миша умудрились раскачать тарзанку, и Миша радостно и нелепо болтался над водой, весь скорчившись, и вскоре, вскрикнув, шумно шлепнулся и тут же вынырнул. Вдоволь насладившись ночным купанием, мы по двое разошлись по палаткам, вползли в спальные мешки и глубоко уснули.

На следующее утро я проснулась довольно рано и не от будильника или кошмарного сна, а естественным образом: тело набрало ровно столько, сколько ему нужно для того, чтобы встать и жить. Как можно тише я выбралась из спальника, постаралась бесшумно расстегнуть молнию палатки и вылезла наружу. Утро было почти сухим, небо – чистым. Тарзанка едва заметно покачивалась. Я сидела у озера и с радостью понимала, что вот наконец расслабилась, доверилась этому миру, который люблю, но мне все еще необъяснимо больно и хочется разрушить что-нибудь… Поссориться с кем-нибудь, чтобы стало еще больнее, потому что я чувствовала, что это какая-то благая боль. В подобные тихие минуты, когда вокруг благодать земная и небесная, во мне, кроме боли, так много любви, что я могла бы поделиться ею со всеми, кто нуждается в человеческом тепле… Странно это: и больно, и любишь все…

Но люди редко берут у меня любовь, даже и те, кому нужно. Человеческая природа такова, что, если берешь, считается, что придется вернуть, а возможно, в двойном размере. Умение спокойно и с благодарностью принять – редкое умение. А может, это я плохо даю или вовсе не даю… Я подумала, что у нас с Алексеем осторожная взаимовыгодная любовь, которой уже несколько лет, и сейчас она такая же, какая была вначале, никуда не растет, никак не развивается. А может, я глубоко заблуждаюсь и просто не умею любить и слепо хочу псевдогарантий в виде замужества… Растерянная, пустая, но какая-то явно новая или хорошо забытая старая сидела я у спокойного тихого озера. Вскоре взяла термокружку и отправилась собирать ягоды.

Черника довольно крупная, но мало ее – люди ею уже полакомились. Селигерская земляника продолговатая и очень мягкая, поэтому собирать ее долго: чуть пережмешь – и нет ягоды. К пробуждению остальных я набрала полную кружку землянично-черничного коктейля. Мы искупались, залили кипятком шесть пачек вермишели, и, когда она взбухла, набросились на нее, и каждый старался съесть побольше. Жуть как захотелось мяса! Миша в шутку предложил пойти в палаточный лагерь, шарахаться там, будто бы мы прогуливаемся, и, может, какая-нибудь компания пригласит нас отведать шашлыка. А что, бывает же? Со мной подобное случалось в студенчестве: и мы приглашали, и нас приглашали… Открыли карту Селигерских озер и решили прокатиться до Ниловой пустыни, посмотреть на храм, если повезет – послушать колокола.

На территории монастыря туристов было много. Возле ворот развернулась небольшая щедрая ярмарка: сувениры, плетеные корзинки и сумки, две женщины в темно-синих фартуках продавали большие жаренные пирожки с картошкой, и мы не устояли. Люди толпились у прилавков, скупали магниты, рассматривали и нюхали изделия из дерева, восхищались мастерством. Мы прошли мимо всех этих прилавков, от которых пахло праздником и новизной, а когда я увидела женщину, увешанную изделиями из можжевельника, не удержалась и припала к ее груди и что есть сил вдохнула. Алексей купил мне браслет на резинке за сто рублей, и я держала его у носа, пока мы гуляли по территории пустыни. Мой