Поцелуй змеи - Сюэдун Чжан

Чжу Аньшэнь спокойно слушал ее, не зная, что ответить. Какое-то время они просто молчали, потом Ма На тихо придвинулась к Чжу Аньшэню.

Теперь они стояли лицом друг к другу. «Если бы не уродливая внешность, он был бы вполне достойным избранником, по крайней мере уж точно в тысячу раз лучше, чем мой бывший муж», – подумала она. Пока в ее голове крутились такие мысли, она помимо своей воли приблизилась губами к его лбу и, закрыв глаза, словно героиня иностранного фильма, дважды церемонно его поцеловала. После этого, будто утомившись, она легонько уткнулась подбородком в его ключицу и медленно и нежно обняла за плечи. Она едва прикасалась к нему, словно боялась спугнуть, со стороны все ее действия казались каким-то странным ритуалом.

И тут Чжу Аньшэнь услышал, как Ма На будто во сне шепчет себе под нос:

– Если мы действительно созданы друг для друга и в следующей жизни нам суждено стать мужем и женой, я не запятнаю себя, пока не дождусь тебя…

Она договорила, и его плечо тут же намокло от ее слез. Его сердце бешено колотилось, руки безвольно повисли вдоль туловища. Ему до смерти хотелось уклониться от ее объятий, но он не мог. Чжу Аньшэнь крепко закрыл глаза и жадно вдохнул ее нежный аромат.

От долгой послеобеденной прогулки ее тело источало запах солнца, листвы, трав, кукурузы и земли, этот запах был сладким, теплым, с некоторой горчинкой и навевал покой. Как же отличался он от того резкого аромата духов, что ударил ему в нос во время их первой встречи! Из вежливости Чжу Аньшэнь неловко обхватил Ма На за плечи. Сначала это было весьма условное прикосновение, но как только Чжу Аньшэнь ощутил все округлости ее тела, он до безумия крепко стиснул женщину негнущимися руками и прижался к ней как можно сильнее…

Она была полностью в его власти. В этот момент ей вспомнилась старая песня, которую надрывно пел такой же безобразный на вид исполнитель: «Я не вышел лицом, но я нежен душой, мрачен средь бела дня, потерявший весь сон, и в этом весь я… Я не вышел лицом, но я нежен душой…»

Вдруг с улицы послышался топот ног. Бах-бах-бах! – застучали в их дверь.

Чжу Аньшэнь и Ма На разом пришли в себя.

– Аньцзы, Аньцзы! Быстрее выходи, наш отец, кажется, вот-вот отойдет… – прокричала из-за двери одна из старших сестер Чжу Аньшэня.

Услышав это, Чжу Аньшэнь тотчас оттолкнул от себя Ма На, выскочил из флигеля и кинулся в дом.

Все родственники уже разошлись, так что перед кроватью отца оказались лишь сестры да их мужья. Когда Чжу Аньшэнь вбежал в комнату, старшая из сестер повернула к нему голову и, глядя на него красными от слез большими и печальными, как у коровы, глазами, произнесла:

– Аньцзы, заветное желание нашего отца наконец исполнилось, теперь он может спокойно покинуть этот мир.

Чжу Аньшэнь, вылупив глаза, стоял дурак дураком. Все произошло настолько неожиданно, что он оказался к этому совсем не готов. Он изо всех сил заставил себя нагнуться к изголовью кровати. Отец лежал на спине, лицо его было тускло-серым, щеки неестественно ввалились, открыв черную дыру рта, из которого вырывалось сиплое дыхание. Веки его уже сомкнулись и теперь лишь чуть подергивались, словно во сне.

Мать спокойно убрала из-под отца старую простыню, которая на вид была совсем мокрой. Старшая сестра быстро приняла ее и понуро вынесла в другую комнату, а мать взяла лежащую рядом чистую простыню и стала аккуратно подсовывать ее под умирающего, словно меняла пеленку под спящим ребенком. Наконец она с трудом разогнулась и поочередно посмотрела на всех своих детей. Потом снова наклонилась к мужу, приоткрыла ему веки, подставила под его нос два пальца и замерла в ожидании. В конце концов, сокрушенно качая головой, она залилась горькими старческими слезами.

Чжу Аньшэнь вздрогнул, словно очнувшись ото сна, и закричал:

– Врача! Чего вы все застыли? Почему никто не вызовет врача?!

Тетушка Чжу вытерла тыльной стороной ладони уголки глаз и скорбно, но твердо произнесла:

– Аньцзы, прекрати кричать, пусть отец уйдет спокойно. Его муки вот-вот закончатся.

Смахнув подступавшие слезы, она продолжила:

– Прежде чем отойти в мир иной, человек избавляется от всего грязного, чтобы уйти таким же чистым, каким он пришел в этот мир.

Сестры, услышав эти слова, горько заплакали. «Папа, папа», – запричитали они. Чжу Аньшэнь, не в силах больше сдерживаться, тоже громко зарыдал.

Тетушка Чжу, в отличие от своих детей, самообладания не потеряла, она молча вышла в другую комнату, подошла к старому комоду, покопалась в нем и вытащила оттуда обернутый в красную тряпицу узел с вещами. Комнату тотчас наполнил печальный запах нафталина.

Когда подошло время переодевать отца в саван, она гнусавым от слез голосом проговорила:

– Ваш отец ждал этого прекрасного дня, и сейчас он наконец-то может быть спокоен.

Прошло добрых полчаса, прежде чем старика полностью облачили в траурный наряд со всеми необходимыми ритуальными принадлежностями. Теперь он лежал безмятежно, почти не дыша, а лишь освобождаясь от оставшегося в нем воздуха; испражнения из него уже не выходили.

Вдруг тетушка Чжу вспомнила одну важную вещь. Отозвав Чжу Аньшэня в сторонку и понизив голос, она сказала ему:

– Сяо Ма наша гостья, но какой бы драгоценной она ни была, пока она не член нашей семьи, мы не можем допустить ее до похорон. Лучше, пока есть возможность, поскорее отправить ее обратно.

Чжу Аньшэнь не сказать чтобы хорошо разбирался в местных обычаях и обрядах, но он понимал, что речь идет о неблагоприятном влиянии умершего на его будущую невесту. Разумеется, это были обычные предрассудки, однако Чжу Аньшэнь должен был выполнить материнский наказ, поэтому он развернулся и направился во флигель, к Ма На.

Однако там никого не оказалось – Ма На исчезла. Чжу Аньшэнь постоял во дворе, несколько раз окликнул ее, но никто не отозвался. Это его немного озадачило: неужели, услыхав новость о близкой кончине его отца, Ма На испугалась и сбежала? Ведь это она вывезла его на прогулку, наверняка она остро чувствует свою вину. Чжу Аньшэнь поспешно выбежал за ворота. На улице было совсем пусто, время шло к ужину, и с каждого двора разносились запахи еды. Чжу Аньшэнь шел по дороге, оглядываясь в поисках Ма На. В одном месте его пару раз облаяла собака, в другом, надув щеки, на него уставился