Туманный урок - Ила Сафа

Для немцев фамилия Петренко всегда вызывала фонетические трудности. Это вам не Мюллер или Браун. Увидев её написание, они каждый раз удивлялись, что на самом деле она простая. Имя Полина вызывало меньше сопротивления: оно напоминало их знакомое Паула или Паулина. Хорошо, что родители нарекли меня именно этой разговорной формой и так записали в документах. Если бы пришлось представляться полной версией – Аполлинария, то пока я его разбирала бы по буквам, можно было бы сменить работу, получить повышение и уйти на пенсию. И только после этого наконец-то объяснить, как меня зовут!

Длинные коридоры второго этажа были напичканы одинаковыми дверьми с номерами. Найдя свою, я вставила ключ и повернула несколько раз по часовой стрелке. Зашла внутрь. «Ну о’кей. Не “Хилтон”, конечно, но и я не английская принцесса». Встроенный шкаф в коридоре гордо предлагал разместить одежду на целых двух вешалках. Дизайну ванной комнаты обзавидовались бы изобретатели советских хрущёвок: туалет, раковина и душевая кабина находились не то чтобы на расстоянии в один шаг, скорее нужно было потоптаться вокруг себя. Комнатушка оказалась малюсенькой. Места свободно хватало на односпальную кровать, стул и консоль, а я бочком, бочком. Ничто не должно было отвлекать от главной цели пребывания в институте по работе с детьми и молодёжью. Учиться, учиться и ещё раз учиться! Часы показали, что через пять минут начнётся семинар.

Зайдя в нужный конференц-зал, я поздоровалась с присутствующими и заняла одно из свободных мест. Стулья для участников выстроились полукругом перед экраном, где уже транслировался первый слайд презентации, изображающий красно-белый шлагбаум. Безликий человечек поднимал его за край. Посередине преграждающей путь палки, которую правильно называть стрелой, висел восьмиугольный стоп-знак. Белые буквы на красном фоне символизировали, видимо, те самые границы, которые необходимо устанавливать, общаясь с трудными детьми. Причём, как гласило название, в установке границ применение силы или власти не приветствовалось. Лёгкость, с которой мультяшный герой поднимал стрелу, метафорически показывала, что сделать это проще простого, но я сразу подумала, что «стоп» предназначался именно мне и означал что-то типа «Не влезай – убьёт!». Не те границы, которые я должна была устанавливать, а за которые мне не следовало заходить.

Когда все участники заняли стулья, ведущая начала семинар. Сначала она представилась, и количество её квалификаций автоматически вызвало доверие. Фрау Дагма Кордес имела высшее образование социального педагога, являлась медиатором по уголовным делам несовершеннолетних и преподавателем-медиатором в образовательной сфере. Её привлекали к непростым ситуациям, где главная роль отводилась игнорирующим правила подросткам. Она разрабатывала для каждого конкретного случая концепт, корректирующий поведение нарушителя. Он включал работу как с самим ребёнком, так и с преподавателями и, конечно, родителями. Несмотря на свой статус, Дагма предложила перейти на ты. Все участники согласились.

Дальше представились мы. Жаждущих знаний набралось десять человек. Все женщины, за исключением одного молодого мужчины. Его звали Клаус. На Санту он не походил, скорее на антипода главного по подаркам на Рождество. В глаза сразу бросался его внешний вид – символ свободы и индивидуальности. Длинные дреды ярко контрастировали с общепринятыми стандартами, подчёркивая уникальность и самовыражение. Облик транслировал непосредственность и независимость от социальных ограничений и конформизма. Джинсы с потёртостями, расстёгнутая рубашка в бело-зелёную клетку, под которой виднелась футболка с какой-то рок-группой. Академического образования Клаус не получил, он только намеревался посвятить себя учёбе в социально-педагогическом направлении. Представляясь, упомянул, что работает в молодёжном центре, и мой пазл сложился. Я сразу вспомнила один такой по соседству с моей школой. Многих подростков тянуло туда магнитом, но что именно там происходило, для нас оставалось загадкой. Официальные источники сообщали, что «центры для молодёжи являются важной дополнительной сферой образования и помогают молодым людям приобщаться к социальным обязательствам и ответственности». Посетители центра действительно могли встречаться с друзьями, играть в настольный теннис, бильярд, участвовать в разнообразных мастер-классах и семинарах во время каникул. Однако мы, надсмотрщицы с продлёнки, пока гуляли с учениками по школьной территории, через забор наблюдали немного иную картину. Самые популярные подростки разгуливали по дворику центра с банками энергетиков и пакетами чипсов, некоторые умудрялись покуривать. Обрывки речи, доносящиеся до нас, содержали исключительно иностранную лексику, а именно чистейший американский мат. Эти «ругалочки» впечатляли своим количеством и разнообразием. При этом никто никого не оскорблял – они так общались. Я не раз спрашивала старшеклассников, чем они обычно там занимаются. «Чилим», – отвечали они. В общем-то, это не противоречило тому, для чего и создавались эти учреждения по официальной версии: «общение детей и молодёжи, содержательная организация их совместного досуга, способствование отдыху, расслаблению, расширению индивидуальных перспектив благодаря непринуждённым, неформальным беседам с руководством заведения».

Остальные участницы семинара сотрудничали с продлёнкой начальной школы либо, как я, среднеобразовательной. После всех представлений я снова отметила, что была единственной с педагогическим образованием, ещё и с огромным «бонусом» в качестве допнагрузки – ведением тренинга у девятиклассников. Таким образом, все участники были «кверайнштайгерами». Русского эквивалента этому слову не нашла, но суть заключается в том, что человек переходит из одной сферы деятельности в новую без «классической» профессиональной подготовки или обучения, характерного для профессии. В прошлом кто-то трудился кассиром, кто-то секретарём, парикмахером. Я не критиковала такую концепцию и в то же время понимала, что сама слишком серьёзно отношусь к своим должностным обязанностям. Действительно, есть множество профессий, которые не требуют ни высшего, ни даже среднего профессионального образования. Они, как правило, либо низкооплачиваемые, либо творческие, где важнее опыт и портфолио, чем «корочка». На ум приходили официанты, курьеры, вахтёры, почтальоны, а также блогеры, модели, фотографы. В эти списки можно было смело включить сотрудников продлёнки. Ну какие профессиональные знания им нужны, чтобы проследить за детьми, когда те идут в столовую, делают домашнюю работу, дышат свежим воздухом? И тут же возникал другой вопрос. Почему мы оказались здесь, на этом семинаре? Даже Клаус, которому всего-навсего нужно было не мешать «чилить» другим?

После короткого знакомства по сценарию программы мы разделились на пары. Предлагалось примерить на себя две роли по очереди. Одна – ребёнка, размахивающего огромной палкой, что создавало опасность по отношению к другим детям и воспитателям. Другая – взрослого, где сразу же все участники попали в ловушку чрезмерного анализа. Учитывая название семинара, все как один пытались вежливо, не применяя власть и даже не повышая голос, убедить играющего партнёра с невидимой палкой оставить это занятие. Надо отметить, что играть хулиганку мне было намного приятнее. На каждый здравый аргумент, почему