Современная иранская новелла. 60—70 годы - Голамхосейн Саэди

нет ли тут подвоха? Да нет, что она может мне сделать? — размышлял про себя баклан, как вдруг почувствовал, что тело маленькой черной рыбки обмякло. — Что, неужели сдохла? Теперь даже я не смогу съесть ее! Такую нежную, мягкую рыбку сам же и погубил! Ай-ай-ай!» И баклан, не выдержав, окликнул рыбку:

— Эй, малышка, ты еще жива? Еще годишься мне в пищу?

Однако закончить речь баклану не пришлось: как только его клюв раскрылся, рыбка выскользнула и полетела вниз. Баклан понял, что его обвели вокруг пальца, и бросился вдогонку. Рыбка кувыркалась в воздухе, падая вниз. Она раскрывала пересохший рот, отдавшись на милость свежего морского ветра. Но ей не довелось коснуться воды и перевести дыхание — баклан настиг и проглотил ее. Это произошло так быстро, что она не сразу поняла, какая случилась с ней беда. Она почувствовала, что вокруг темно и влажно, выхода не было видно, и откуда-то доносился плач. Когда глаза ее привыкли к темноте, черная рыбка разглядела крошечного малька. Сжавшись в комок, он плакал и звал маму.

— Ну-ка, вставай, малыш! Надо искать выход. Что зря плакать и маму звать?

— А ты, ты… кто… такая?.. Видишь… я… я… умираю… А-а-а-ах… а… а… а… ма… ма… Я… не могу… плыть вместе с тобой на дно моря и рвать рыбачьи сети… а… а… а!..

— Прекрати, — сказала маленькая черная рыбка. — В конце концов, есть же у тебя рыбья честь.

Малек прервал рыдания, а рыбка продолжала:

— Я собираюсь убить баклана и освободить проглоченных им рыб. Но вначале я должна выслать вперед тебя, чтобы ты смыл с себя позор.

— Да ты сама скоро умрешь, — прервал ее малек, — а еще собираешься убить баклана!

Черная рыбка достала свой кинжал и сказала:

— Вот этим кинжалом я разрежу его живот. А теперь слушай меня внимательно. Я сейчас начну вертеться, метаться туда-сюда, баклану станет щекотно, он захохочет, раскроет клюв, и тут ты сразу выскакивай.

— А ты как? — спросил малек.

— Обо мне не беспокойся. Я не уплыву, пока не убью этого негодяя, — ответила маленькая рыбка. И начала крутиться, вертеться, прыгать, скакать и щекотать брюхо баклану. А малек застыл наготове у прохода в бакланью глотку. Как только баклан разинул клюв и захохотал, малек выпрыгнул в воду. Он подождал. Ждал долго, но маленькая черная рыбка так и не показалась. Только и увидел малек, как баклан вдруг содрогнулся, стал бить крыльями, извиваться, а потом закричал, упал в воду, шумно забился и наконец замер. А о маленькой черной рыбке — ни слуху ни духу. Так и до сих пор… никто ее больше не видел».

Старая рыба закончила рассказывать свою сказку и обвела глазами двенадцать тысяч своих детей и внуков:

— Ну, вот и все, дети, а теперь пора спать.

— Бабушка, ты ведь недосказала, что было дальше с тем мальком.

Старая рыба ответила:

— Эту историю мы отложим на завтра. А сейчас время спать. Спокойной ночи!

Одиннадцать тысяч девятьсот девяносто девять рыбок сказали: «Спокойной ночи!» — и поплыли спать. Бабушка тоже скоро заснула.

И только одна маленькая красная рыбка, как ни старалась, не могла уснуть. До самого утра она все думала о море…

Перевод В. Кляшториной.

Аббас Пахлаван

ТОРЖЕСТВЕННОЕ ОТКРЫТИЕ

Открытие морга в нашем маленьком Джалагане стало важным и памятным событием для всех его обитателей, и особенно для городской администрации.

А дело было так. Как-то раз одно важное государственное лицо, уже много лет страдавшее коронарной недостаточностью, проезжая через наш захолустный городишко, узрело на берегу центрального арыка, среди мусора и нечистот, рядом с полоскавшими белье женщинами и купающимися детьми, несколько лежащих в ряд и завернутых в саваны трупов. А один мертвец был и вовсе без савана — его обмывали седром[17] и умащали камфарой.

При виде этой сцены у высокопоставленного чиновника стало плохо с сердцем: будто сама смерть напомнила ему о том, что неминуемо наступит день, когда он будет лежать распростертый на холодном камне и в последний раз пройдется по его телу намыленная мочалка.

Придя в себя, высокая персона поинтересовалась, в чем тут дело, и ей ответили, что несколько лет назад джалаганская покойницкая была разрушена землетрясением и местные мертвецы лишились возможности вступать в загробную жизнь, приняв последнее омовение. Но тем не менее терпеливые и смиренные жители Джалагана, не желая обременять государственный бюджет, добровольно решили обходиться без покойницкой и стараются по мере возможности принимать приглашение аллаха летом. Если же кто-либо случайно отдаст богу душу во время зимних холодов, его моют седром и умащают камфарой в общественной бане, единственной на весь город.

Ответственное лицо, весьма шокированное указанным обстоятельством, стало мрачнеть на глазах, и на порог муниципалитета вступило, пылая яростью, как тысяча чертей. За закрытыми дверями кабинета фармандару[18] был учинен допрос с пристрастием, после чего на чрезвычайном заседании отцов города была составлена телеграмма и центр с просьбой срочно выделить специальные ассигнования на строительство морга. И хотя ранее все считали, что наиболее целесообразно в первую очередь добиться сметы на создание в городке школы и больницы, теперь первостепенное значение придавалось строительству покойницкой.

Через несколько дней фармандар получил предписание: вплоть до окончания строительства и открытия морга не уходить в отпуск и неотлучно находиться в Джалагане.

Это было уже серьезно, поскольку фармандар совершенно не представлял себе, как можно удержаться от соблазна несколько недель подряд не ездить в центр, пропускать заседания в клубе и встречи за карточным столом. Поэтому он срочно призвал соответствующего специалиста, который тут же дал объявление о торгах на поставку стройматериалов и провел геодезическую съемку. И в одно прекрасное утро жители Джалагана, пробудившись для трудов дневных, обнаружили, что рядом с городским кладбищем, через которое протекал злополучный арык, началась расчистка пустыря и землекопы роют котлован. Надпись на огромном фанерном щите гласила: «Строительство городского морга». Тут уж ни у кого не осталось сомнений, что муниципалитет взялся за дело по всем правилам, солидно и основательно.

Через несколько дней единственный ахунд[19] города под бурные аплодисменты собравшихся после пространной речи фармандара о пользе благоустройства и величии созидания, произнеся приличествующую случаю молитву, заложил первый камень новостройки. За ним были положены второй и третий камни, и возведение городского морга началось.

Каждый житель Джалагана почитал своим гражданским долгом следить за ходом строительства. Посмотреть, как подвигается дело, приходили целыми семьями. Строителям приносили угощение, обменивались с ними любезностями, говорили: «Бог в помощь! Да благословит