Город М - Александра Натарова

пелена, появилось неприятное ощущение слабости, какая бывает в первые дни простуды. Женя глянула в окно, на то, как постоялец соседнего дома выясняет отношения с дворником, перегнувшись через балкон первого этажа, прислушалась к гудевшим в пробке машинам на Тверской и решила, что лишние полчаса ничего не изменят. Она отогнала машину в угол двора, откинула сиденье и устроилась подремать.

12

Снег больше не шел, но температура продолжала падать. Ветер трепал пламя костра, унося тепло то в одну, то в другую сторону. Греться было сложно, но это и не требовалось – костер был нужен для сжигания остатков изоляции с проволоки. Грели трубы теплоснабжения, спиртное и громкая дискуссия.

– А я тебе еще раз говорю, – заявил мужчина в рваном свитере и куртке, покрытой слоем пыли и песка. – Писать могут что угодно, а не мог он сам по себе взять, понимаешь, и рухнуть.

– Да ну что ты докопался? Стоял, стоял и достоялся. Его строить начали, когда я из Афгана вернулся, это ж… м-мать, в прошлой жизни было. От старости рухнул. Сколько лет-то ему, ну! И никому, пока не рухнул, дела, м-мать, не было. Стоит стеклянная коробка, место, м-мать, занимает, сыплется – никто и не дергался. А вот тут, н-на, сложился пополам наконец – давай, труби, м-мать, во все газеты! Выясняй, что да к чему!

Второй мужчина, одетый в несвежую камуфляжную форму, подлил из бутылки без этикетки в пластиковый стаканчик. Сегодня им, трем жителям Гаража, повезло: друг, работавший в продуктовом на складе, получил подарок от хозяина магазина в честь дня рождения сына. Три бутылки неучтенного пива и две неучтенной же водки.

– Дык это ж событие! Правильно, стоял-стоял и перестал! – ударил по мятой газете третий – бородатый мужчина, по опухшему лицу которого нельзя было опознать ни возраст, ни национальность. – Может, его взорвали? Журналисты – они не дураки, знают, о чем народу интересно читать.

– Да уж конечно, м-мать, просто очешуеть, как интересно! Взорвали, ага, заброс этот никому не нужный, ну. Сказали б лучше, был ли там кто из наших, журналисты, едрить их в корень! А то туда ж этот хотел перебраться… ну как его, м-мать! Ванька, что ли?

– Какой Ванька? Наш Ванька? Он ж в Калугу уехал! – удивленно глянул на него бродяга в пыльной куртке.

– Ой, м-мать, ну не Ванька! Да ну тот, что на Курском работал, калеку из себя мастерил?

– А, тот Колька! И чего он?

– Говорю ж, туда перебраться хотел. – Мужчина разлил по стаканам остатки водки.

– Ну, раз не пишут о пострадавших или погибших, значит, никого там не было! – настаивал мужчина с газетой.

Мужчина в камуфляже вырвал газету из его рук.

– Мудак ты, могут не писать, потому что нас, бомжей, не жалко никому. А может, и похуже… – Камуфлированный выдержал драматическую паузу. – Скрывать могут! – понизив голос, сказал он. – Вот случай был, когда я в Афгане служил…

– Началось! – залпом осушил стакан тот, у кого отобрали газету.

– А ты, м-мать, поговори мне тут! – взвился бывший военный, но замер с занесенным кулаком. Его взгляд уперся в сухонького старичка, появившегося возле костра.

– Опять ты, Владимир, безобразничаешь, – прищурился старичок.

– Да нет, я, я так, м-мать, просто… – потер шею Владимир, отводя взгляд.

– Рано ты сегодня, Дерсу, – улыбнулся мужчина в пыльной куртке, спешно пряча опустевшую бутылку за спину.

– А вы уже тепленькие, – нахмурился старик. – Мы как уговаривались? Со мной живете – в рот ни капли!

– Да мы же так, малехонько… – Мужик в куртке под протестующим взглядом Владимира выкинул стаканчики с недопитым.

– Малехонько! – цокнул языком старик Дерсу. – Еще раз увижу – вон пойдете, где хотите – там и зимуйте.

– Да мы же это! – попытался снова возразить Владимир, но Дерсу только молча сунул ему упаковку мази.

– На вот, колени свои помажь сегодня на ночь. И костер засыпьте. Чадит сильно, охранник на стройке может заметить – ругаться будет.

Старик прошел мимо замолкшей троицы и скрылся в дверях гаража.

О Дерсу знали все бродяги района, если не всего округа. Но о его прошлом известно было немного.

Знали, что в нормальной жизни он был Игнатом Басылаевым, из простой семьи, жил в Якутске, но переехал в Москву, выучился. Получил хорошую работу сотрудника какого-то НИИ. Но сменилась эпоха, родной институт оказался не нужен новому строю, и Игнату пришлось уходить. В новой жизни, где больше всего стала цениться способность что-то выгодно продать, Игнат Басылаев не прижился. Попробовал себя челноком, но он гораздо лучше разбирался в сложнейших чертежах, чем в том, какую модель джинсов «пипл будет хавать» завтра, так что довольно скоро с бизнесом завязал.

Была у Дерсу и семья, говорили, жена и дети. Но что с ней стало, что стало с его трехкомнатной квартирой в не самом бедном районе и как именно он оказался на улице, никто не знал. Спрашивать не решались. Дерсу личных вопросов не любил, говорил вообще мало, но делал все всегда по совести и по чести. Говорили, что поэтому к нему приклеилось прозвище персонажа старого кинофильма – бывший сотрудник НИИ, даже оказавшись на улице, не утратил практичного и продуманного подхода к жизни. Он отменно налаживал быт.

Гараж Дерсу (а иначе, как Его Гаражом, место, где он жил, не называли) был настоящим частным домом со всеми удобствами. Во всяком случае, по меркам бродяг. Здесь были горячая вода и возможность разогреть еду – помогала близость теплотрассы. Имелись крыша над головой и надежные стены. В двух зеленых сарайчиках, соединенных в один самодельным проходом, с комфортом одновременно могли разместиться десять человек. Но Дерсу строго отбирал тех, кто мог у него остановиться, – никаких драчунов, никаких пьянчуг, а еще никаких тунеядцев. Жилец обязан был работать; тем, кто жил в Гараже, просить милостыню было зазорно. Поэтому с Дерсу жили всего трое, которые по мере сил старались вести себя прилично и не ссориться с хозяином «роскошного жилища». Иногда Дерсу снисходил к их слабостям, ведь жильцы активно защищали Гараж от нежелательных гостей из других районов, но надолго расслабляться не позволял.

Официально место, где жил Дерсу, считалось остатками гаражной стоянки, переставшей работать около десяти лет назад. По документам место было заброшенным, ничьим, но полиция все равно периодически наведывалась сюда в профилактических целях. Чтобы избежать проблем или, тем более, выселения, Дерсу, опытный переговорщик с представителями власти, пришел к участковому сам. Вежливый, вымытый, выбритый и в самой чистой и приличной одежде, какую удалось найти. Приятелям