Синдром неизвестности. Рассказы - Евгений Александрович Шкловский

по себе знал, с ним тоже бывало, правда, не так чтобы все перечеркнуть и начать жить с чистого листа. Хотя, признаться, тянуло. Однако вот с прежнего места работы, несмотря на перспективы, ушел решительно. Ушел в никуда, без каких-то объяснений. Обрубил, и все. До свидания, спасибо! Но тогда был моложе, сил много, да и уверенности в себе хватало. Не хотелось свыкаться с рутиной.

В семье тоже рутины хватало. Даша вся в творчестве, а это значит, ему внимания самый мизер. Не то чтобы сильно задевало, но осадочек оставался. Тем не менее старался ей не мешать.

Однажды Даша вдруг сказала:

– Все-таки жаль, что у нас нет детей.

Он с удивлением посмотрел на нее.

– Нет, правда жаль.

– Но ты же сама…

– Знаю, знаю!.. – прервала она его. – Раньше надо было думать. Сама виновата.

Кирилл развел руками.

– А ты бы хотел? – спросила.

Интересно, какого ответа она ждала. Когда-то да, хотел. А теперь, раз уж все так сложилось, об этом не думал. Да и времена непростые. Жизнь невозможно повернуть назад, так, кажется, поется. А коли проехали, зачем спрашивать?

Когда не думаешь, принимаешь жизнь как есть, то и проблем меньше. Кирилл, однако, задумался. И уже не о Даше и не о себе, а об их жизни. И вдруг понял, что их жизнь – в некотором смысле иллюзия. У каждого она своя. И у него, и у нее. Может, отчасти именно из-за отсутствия детей. И домой он в тот вечер пришел поздно изрядно пьяный. Так он не напивался давно, что правда, то правда. В офисе обмывали приход нового сотрудника, и он незаметно накачался. Как-то само собой. И не то беда, что напился, а то, что домой не хотелось, потому и засиделся.

Даша его не дождалась, легла спать. Лишнее свидетельство. А когда-то ждала, даже если он возвращался довольно поздно. Он же обычно спешил, старался особенно не задерживаться. Потому что дом. Их дом. А теперь, с горечью признавался себе, место совместного проживания. Место ночлега.

И все-таки Даша была близка ему. Может, не как раньше, но тем не менее. Беспокоился за нее. И не только из-за ее лунных бдений, а вообще.

Возможно, если бы дети, все складывалось бы иначе. Проблемы другие.

Что он мог ей сказать? Даже если бы и хотел, все равно поздно.

Теперь стало понятно, откуда ангелочки вокруг луны на ее рисунках. Доктор Крупов при очередной встрече сказал, что ночь ближе нашему подсознанию, не случайно и сны посещают ночью, когда мы спим. Ночь и подсознание – это ведь не только страхи, но и желания, мечты, это сфера свободы и раскрепощения. Даже наше тело освобождается именно ночью, когда мы спим и не контролируем себя. Ночью запреты, которые накладывают культура и интеллект, слабеют, отпуская нас временно на волю. Кстати, многие наши зажатости часто являются источниками болезней. Неправильно ассоциировать ночь с болезненностью и хаосом. Если это хаос, то он по-своему даже может быть благотворным, так как тоже свобода. Конечно, контроль нужен, но человек иногда должен отпускать себя, чтобы не заболеть от этой тотальной слежки, которая навязана ему социумом и сознанием. Собственно, творчество – тоже бегство к свободе, поэтому оно подпитывается тем же хаосом, преобразуя его в космос, подчас весьма странный, особенно в современном искусстве.

Это Крупов красиво расписывал. Творчество, искусство…

А если человек переходит некую грань? Теряет контакт с реальностью? Если с ним что-то не так?

Между тем приближались новогодние праздники. На Дашиных рисунках стали появляться рождественские сюжеты: елочка со снеговыми шапками на ветвях, елочка с игрушками на ней, шариками, конфетками и вокруг танцующие детишки, опять же луна, звездочки над сельским домиком…

Настроение у Даши тем не менее было грустное, и, чтобы как-то развеять ее, он притащил домой невысокую пушистую живую елку – хвойный аромат на всю их маленькую квартирку. Давно такого не случалось. Кирилл считал, что елки остались в детстве, тогда без них было скучно и совсем не празднично, зато теперь можно ограничиться какой-нибудь декоративной, ну и гирляндой разноцветных лампочек. Все-таки Новый год.

Даша удивилась, но елку одобрила.

В детстве Кирилл любил наряжать елку, у него были любимые игрушки вроде больших бордовых шаров, инкрустированных золотыми крапинками, шпиль в виде кремлевской башни, красногрудые снегири, прицеплявшиеся к веткам специальными прищепками… Потом эти игрушки стали куда-то исчезать, с каждым Новым годом их становилось все меньше, а вскоре и с живыми елками все кончилось – никому стало не нужно. Родственники, в детстве приезжавшие к ним в гости из других городов на Новый год, тоже рассосались, все сильно постарели, кого-то уже и в живых не было.

Когда стали жить с Дашей, поначалу вроде все повторилось – вместе наряжали и украшали елку, клали тайком друг от друга под нее подарки якобы от деда Мороза – взрослые детские игры, но продлилось недолго. Не было уже прежней новизны и радости, да и сами новогодние праздники постепенно становились рутиной – поздравления, дежурные гастрономические радости типа оливье и селедки под шубой, иногда красная икра, шампанское, от которого, впрочем, запросто могла разболеться голова, лучше уж водки или вина… Да и выезды с дружеской компанией в какой-нибудь дом отдыха не особенно развлекали.

Чем ближе праздник, тем беспокойней становилась Даша.

Ночи в конце декабря были звездные, острый серп желтоватой луны висел над городом в млечной дымке, и Даша не раз вставала ближе к полуночи, а то и позже. Почти ритуал.

Кирилл старался не обращать внимания. Правда, как-то проснувшись в неурочный час, увидел, что Даша сидит на подоконнике совершенно обнаженная, а все ее тонкое красивое тело словно пронизывает лунный свет. Почудилось, что сияние как бы просачивается сквозь нее и она сама похожа на облачко, на ускользающую млечную дымку. Изящно и смахивает на декорацию.

Ночные бредни…

И вдруг стало щемяще жаль ее.

Когда она вернулась в постель, он крепко обнял ее, чтобы согреть, и удивился, что кожа ее совсем не холодная, хотя в комнате не так уж тепло.

Утром за кофе он не удержался и спросил, что же это было ночью. Даша с улыбкой Джоконды внимательно посмотрела на него, перевела взгляд на скромно наряженную елку, подошла к той и включила гирлянду. Разноцветные лампочки весело и игриво замигали, сразу рассеяв утренние сумерки.

– Здорово, что ты принес елку. Просто замечательно. – Она сделала паузу. – И еще мне нужно кое-что сказать тебе. Только, пожалуйста, не падай.

Воцарилось молчание, даже