Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

Тогда Айни и Эстери недоуменно спрашивали друг У друга:

— Что это опять приключилось с нашими муженьками? Или одной дорогой ходить им стало тесно...

До женитьбы Яли был моряком. Четыре года странствовал по чужим морям. Домой приходили лишь письма из незнакомых портов.

И вдруг Яли появился в родном городе. Он приехал из Швеции и не собирался надолго задерживаться на родине. Хотел погулять немного, а потом опять отправиться в плавание.

— Куда же ты? Ведь сейчас война... — стала отговаривать мать.

Отцу Яли намекнул, что хочет пробраться через Швецию в Норвегию и там устроиться на какое-нибудь судно. Что ему делать здесь, в Финляндии, пока жизнь не будет лучше?

— Да кто же ее сделает лучше, если не мы сами? — недовольно буркнул отец.

Яли, конечно, ушел бы снова в плавание, если бы неожиданно не встретил Айни Ялонен.

Когда-то в детстве Яли и Айни называли женихом и невестой.

— Да, из них получится чудесная пара, — в шутку говорили их матери. Яли тогда это очень сердило.

Айни росла бойкой и красивой девчонкой. И ребятам она нравилась. Зимой они брали ее с собой на лыжные прогулки, потому что она хорошо ходила на лыжах, спускалась даже с самых крутых гор. Если у Айни ломались лыжи или санки, ребята чинили их или делали новые. Они смолили ее лыжи вместе со своими над костром во дворе.

— Увиваются вокруг дочки Ялонена, будто за принцессой ухаживают, — ворчали соседки, наблюдая, как вокруг Айни крутятся ребята.

Потом, когда стали постарше, они вместе с Айни ходили на танцы в Рабочий дом. Яли не танцевал. Он любил, стоя в сторонке, смотреть, как танцуют другие, слушать, как небольшой струнный оркестр играет енкку и вальс скитальца. Особенно ему нравилось, когда один из музыкантов вставал и запевал:

В низкой избенке у милой девчонки

Руки над печкою грел я.

Эту девчонку из низкой избенки,

Сделать женою хотел я…

А Айни танцевала. Но перед последним танцем она как бы случайно оказывалась невдалеке от Яли и уходила вместе с ним. И называли их теперь женихом и невестой уже не в шутку, а всерьез.

Их любовь была как весенний порыв, необычной и захватывающей.

Но потом начались размолвки. Айни не нравилось, что Яли выпивал. И стоило ей заметить, что от Яли хоть сколько-нибудь попахивает спиртным, она незаметно исчезала с танцев. А он оставался стоять у стены, напрасно дожидаясь ее. После одной из таких размолвок Яли решил, что с Айни все кончено, и ушел в плавание, даже не попрощавшись с ней.

...Айни шла по другой стороне улицы, ведя за руку маленького мальчика. Увидев ее, Яли перешел дорогу.

Айни и прежде была красива, но такой Яли ее еще не видел. За эти четыре года она очень похорошела: вместо девичьего изящества — зрелая женственность.

По голосу Айни Яли понял, что она рада их встрече. В то же время он уловил какую-то тревогу, настороженность. Они медленно шли вниз по улице Итяйнен.

— Теперь я живу здесь, — сказала Айни.

Яли взглянул на табличку на воротах дома. Номер шестнадцать. Эта улица была ему хорошо знакома, а теперь, после долгой разлуки, ее невзрачные деревянные домишки казались особенно родными.

Ему хотелось о многом поговорить с Айни. Как она жила эти четыре года? Конечно, она уже замужем. И сын вон какой большой...

— Нам пора идти. Сынишку надо укладывать, — сказала Айни. — Перебьешь сон — потом ни за что не уложишь...

Яли наклонился к малышу, хлопнул в ладоши перед его носом, и тот, оробев, вцепился в юбку матери.

— Узнаешь? — вдруг спросила Айни. — Твой сын.

Яли оторопел:

— Как?

Он осторожно взял ребенка на руки.

— Разве ты не знал, что я осталась в положении?

Яли смутился: он действительно ничего не знал.

— И тебе из дома ничего не написали? — удивилась Айни.

— Ни слова!

— Просто не захотели. Удивительно, что и Хилма тоже...

Яли овладело смятение. Значит, уже несколько лет он отец... А все, конечно, думали, что он умышленно скрывается. Только теперь Яли понял, что имел в виду отец, говоря, что, мол, прежде в роду Висаненов не случалось такого.

— И ты не сказала мне, — проговорил он с упреком.

— Зачем?..

Да, это было похоже на Айни. Она даже из дому ушла, когда ее стали попрекать ребенком.

— Нелегко пришлось, но что же мне было делать, — сказала Анни. Голос ее дрогнул.

— Как тебя зовут? — спросил Яли, пощекотав малыша под подбородком.

— Ну, скажи. Дядя спрашивает.

— Из самом деле — дядя, — усмехнулся Яли, взглянув на Айни.

Мальчик молчал, настороженно глядя на незнакомого человека, потом запросился к матери.

— Ялмари Вернер зовут. Как и отца. Мамин маленький Яли.

Они прошли через двор и поднялись в комнатку Айни.

Айни уложила малыша и стала готовить кофе.

Потом они пили кофе и говорили, говорили.

Айни сидела в углу у окна и теребила пальцами бахрому скатерти. То и дело она поднимала глаза на Яли. Значит, он не обманывал, не скрывался. Нет, Яли хороший. А как он возмужал! Стройный, как и раньше, только плечи стали широкими, крепкими, да ходить стал вразвалку, как все моряки.

Яли смотрел на руки Айни и любовался ими. Хотелось взять их в свои, приласкать, но он долго не решался. Потом привлек Айни к себе, посадил на колени, и они сидели так, позабыв обо всем на свете.

В этот вечер Яли пришлось решить важный вопрос. Но раз уж жизнь потребовала от него быстрого решения, Яли принял его сразу, не колеблясь ни минуты.

— Послушай, Айни, — сказал он, — раз мальчонка наш, то, верно, и растить его нам надо вместе?

Айни. ничего не ответила. О, как она ждала этой встречи! Ждала, верила и боялась — вдруг все получится не так, как она мечтала. Но вот, наконец, этот час настал. На душе было радостно и в то же время не верилось. Да, она, Айни, гордая, ей так хотелось доказать тем, кто радовался ее несчастью, что у ребенка есть отец, что Яли не откажется от сына, и что ее, Айни Ялонен, не так-то легко забыть.

В порыве радости она прильнула к Яли,