Без времени и места - Михаил Чумалов

Наверное, можно уже и не рассказывать, как золото воробьиной стаей выпорхнуло прямо из-под протянутой руки, а самого Валентина приложило головой о переборку. Всё вокруг тряслось и скрежетало, и Валентин ощутил себя так же, как Остап Бендер, когда землетрясение преградило ему путь к заветному сокровищу. Проснулась Маргарита и непонимающе таращила глаза.

– Сейчас узнаю, в чём дело, – крикнул Валентин и выбежал из купе. И вот он в тамбуре в самом встревоженном состоянии. Такого ещё не случалось в его карьере. Это был знак! – как и многие творческие люди Валентин был суеверен. – Это предупреждение свыше! Само провидение подсказывает, что пора завязывать.

Поезд тронулся. Вернуться в купе и начать сначала казалось немыслимым. Едва дождавшись остановки, Валентин выскочил из поезда и быстрым шагом направился к зданию вокзала.

Харьков. Вокзал

В Харькове шёл дождь. Шагнув на перрон, Сергей Ильич оказался в луже, и его новые лаковые туфли сразу же набрали воды. В тщетной попытке сохранить относительно сухим хотя бы пиджак Сергей Ильич затрусил, прихрамывая и загребая воду из луж, ко входу в вокзал. По дороге он обогнал милиционера Василия, влекущего Земелю в том же направлении. Дембель плёлся с видом идущего на эшафот.

Как ни торопился Сергей Ильич под своды вокзала, но обернулся и назидательно погрозил виновнику своих бед пальцем – дескать, получи по заслугам, – и тут его самого едва не сшиб с ног невысокий человечек в надвинутой до самых глаз бейсболке и поднятым воротником. Это был Фарс-Мажор. Он боязливо оглядывался по сторонам, словно опасался погони, и очень торопился: юркнул в дверь вокзала, опередив спешащего туда же высокого седовласого мужчину с военной выправкой, и тут же растворился в его залах.

Обработать рану Сергея Ильича и смазать ему ухо какой-то дурно пахнущей мазью оказалось делом пяти минут. Оставшееся до отхода поезда время потенциальный взяточник слонялся по вокзалу в надежде купить себе новую рубашку, но нашёл только буфет с лимонадом и полузасохшими бутербродами. Все киоски с промтоварами были закрыты ввиду позднего времени. Не солоно хлебнувши, Сергей Ильич вернулся к двенадцатому вагону и с удивлением увидел возле него Земелю, мокрого, но совершенно расслабленного. Тот курил и что-то дружески говорил стоящему рядом милиционеру.

Казнь дембеля не состоялась. В вокзальном отделении милиции ему лишь задали пару вопросов и вытолкали вон, а милиционеру из поезда велели составить протокол и отправить его по месту жительства нарушителя – пусть там разбираются. В дежурке были заняты делом куда более важным, чем выходка пьяного солдата. В этот момент там присутствовало высокое начальство – транспортный прокурор Харьковской области собственной персоной. Вместе с прокурором харьковские милиционеры ломали голову, пытаясь выяснить, куда делся с запасных путей сортировочной станции рефрижераторный вагон с тридцатью пятью тоннами «Одесской» колбасы.

Дело было так. В начале сентября этот вагон был отправлен из Херсона в адрес Ярославского облпищеторга. За три дня он дополз до Харькова и там застрял по неизвестной причине на две недели. За это время ароматная «Одесская» приобрела вид нетоварный: покрылась плесенью и, выражаясь низменным слогом, так неподходящим для описания этого горячо любимого советским народом продукта, попросту протухла. Это подтвердил акт экспертизы, назначенной молодым следователем транспортной прокуратуры Александром.

Знаешь ли ты, дорогой читатель, что такое было тридцать пять тонн полукопчёной колбасы в 1982 году? Нет, ты не знаешь этого, если сам в то время не стоял в продуктовых очередях. Стоило содержимое вагона примерно сто тысяч рублей – зарплату следователя Александра за полвека честной службы, – но дело тут совсем не в деньгах. «Одесская» даже в московских магазинах была нечастым гостем, в Ярославле такого не видывали месяцами, а уж в глубинке Ярославской области, может, и никогда.

Дело было ясным, и виновные в преступной халатности должны были понести неотвратимое наказание. Оставалось выяснить, какой размер ущерба следует вменить подозреваемым. С этой целью Александр направил кому надо соответствующий запрос. Ответ, пришедший через неделю, обескуражил молодого сотрудника. «Ущерба нет», – утверждала официальная бумага. «Как так нет ущерба?» – изумился Александр и ринулся на станцию. Там его ждал ещё один сюрприз: вагона на путях не оказалось. По бумагам выходило, что он ещё неделю назад отбыл по месту назначения.

Назревало ЧП межобластного масштаба. Пришлось доложить прокурору, и тот приехал лично разбираться в этом запутанном деле. Опросы с пристрастием показали следующее. Узнав о назревающем уголовном деле, станционное начальство объявило аврал и выдало подчинённым ветоши и наждачной бумаги. За ночь железнодорожники очистили от плесени все эти тонны колбасы, и она стала выглядеть почти как новенькая. Утром вагон отправили в Ярославль, дав ему зелёный путь.

Пикантность ситуации усугублялась тем, что прокурор – звали его Николай Егорович – и сам был родом из Ярославля. Только год назад его перевели с повышением из этого северного города. Почесав в затылке, прокурор стал звонить на родину. За полчаса переговоров с разными ведомствами выяснилось, что вагон с колбасой благополучно прибыл и – мало того – груз успешно реализован в торговых предприятиях области. Материального ущерба и вправду нет.

Александр сидел за столом в отделении милиции ни жив ни мёртв и гадал, посадят ли его за все эти безобразия в тюрьму или только выгонят с работы. Сидевший напротив прокурор молчал, осмысливая произошедшее. В этот момент в комнату ввели Земелю. Вид у дембеля был жалкий. Не дожидаясь расспросов, он завёл знакомую песню про полковника Лапина и приказы, которые не обсуждаются. Николай Егорович навострил уши: он узнал знакомый, окающий и ёкающий говорок родной земли.

– Откуда ты, сержант? – вмешался он в разговор Земели с дежурным.

– С Ярославля, – понуро отвечал дембель.

– Земляк! – улыбнулся прокурор и хлопнул сержанта по плечу так, что чуть не свалил его с ног. Лицо Николая Егоровича просияло. Решение было принято:

– Нет ущерба! – торжествующе потирая руки, сказал он Александру. – Ущерба нет – значит, и дела нет! Закрывай.

– Но как же?.. А если?.. – замялся тот.

– Что если? Да ты посмотри на этого, – прокурор кивнул в сторону Земели. – Это ж наши, ярославские… Да они что угодно сожрут! И ещё спасибо скажут. Они такой колбасы отродясь не видали! – И, наклоняясь поближе к Александру, добавил: – А водка, она, знаешь ли, хорошо дезинфицирует. – И он подмигнул Александру с улыбкой счастливого человека.

Так Земеля, сам того не ведая, спас от тюремных нар неизвестных ему железнодорожников, а заодно и карьеру Александра.

Тут уважаемый читатель, тот, что постарше, подозреваю, может воскликнуть: