Письма с острова - Татьяна Борисовна Бонч-Осмоловская

Фигура подняла голову, прислушиваясь. В здании раздавался топот множества ног, снаружи доносились визги и одиночные выстрелы, но того единственного звука, которого ждал весь город, звука бьющих курантов, все не было. Фигура расправила сложенные вокруг плеч перепончатые крылья и взмыла вверх.

Точный выстрел из арбалета сбил ее еще на подъеме. Стрелок, довольно ухмыляясь, прицелился еще раз и другим выстрелом снес с крыши золотого петушка. Петушок кувыркался в воздухе и из последних сил пытался прокукарекать, но не смог вспомнить нужные слова и рухнул в котел с кипящей смолой.

И тут ударила пушка, отмечая вход в гавань чужеморского флота. Забили куранты, отмечая мирный полдень. Взлетели с площади тысячи голубей, взмахами крыльев подняв ветер, что отправляет в путь тысячу кораблей.

Ударила еще одна пушка, отмечая уход чужого флота из гавани. Уселись на площадь голуби, и наконец все стихло, даже жуки-древоточцы перестали подгрызать основы государственности – деревянный трон с престарелой королевой на нем.

Королева выпила еще глоток сладкого чая. Она так любила в пять часов вечера выпить чашку чая со сдобной булкой, и ей так редко это удавалось. И в этот раз чаепитие было прервано – изображение в горшке заволокло серой пленкой, и женщина поставила его обратно на полку.

Нарубив дров, рыбак вернулся в дом. Жена уже накрыла на стол: на ужин была уха с грибами. Маша, умытая и причесанная, сидела за столом с детьми рыбака и болтала с его дочерьми.

Они поели и убрали со стола, и принялись играть в слова-раскладушки, когда в дверь постучали. Рыбак кивнул дочке, и, набравшись смелости, девочка подошла к двери и выглянула наружу, но там уже никого не было. Только стрела дрожала в двери и крылатая тень бежала по песку, а золотое перо скользило по воздуху и падало ей в руки.

Маша обняла девочку за плечи, и они вместе смотрели, как золотая птица уменьшается в небе и пропадает совсем. По девичьим щекам бежали слезы, из спальни доносился мерный скрип, а рыбки-бананки выделывали пируэты над прибоем. Герой выдохнул и наконец оторвался от принцессы.

Спонсоры бурно аплодировали, кивая раскрасневшемуся Бобу. Зигфрид, дымя сигарой, подошел к герою и первым пожал ему руку. Боб счастливо улыбался.

Снаружи уже ожидали журналисты, налетевшие на них с тысячью вопросов, на которые они дали семь тысяч ответов. И только Маша молчала, застыв с того самого мига, когда ей в глаза ударили закатные лучи солнца, и золотая птица пропала на горизонте. Герой, принцесса и дракон болтали за нее.

Когда начался банкет, Маша выскользнула из толпы и на лифте поднялась на крышу. Расправив перепончатые крылья, она взмыла в воздух. Скоро она оставила далеко внизу гавань с тысячью кораблей, ажурные башни, грифонов и легкие глайдеры и поднялась так высоко, что дотянулась до солнца, на котором уже сидел, дожидаясь ее, золотой петушок.

Письмо тридцать пятое

«кровать обращается в пар…»

кровать обращается в пар

комната в парусник

квартира в армаду

дом отправляется в море

в жаркий июльский день

к созвездию Ориона

стирается грань

между бытием и пространством

непогодой и одним летним днем

тропой по полынному полю

и сугробом на соленой волне

архитектор не успевает стирать

строку за строкой с чертежа

этажи испаряются прежде

чем их возведут из бетона

вороны застывают в полете

опаздывая прокаркать – так мы и знали

звуки смолкают

от земли встает над водою туман

скрывает паруса над заливом

росчерки крыльев на небе

и силуэт на обрыве

Письмо тридцать шестое

Тишина

В дверь постучали, когда я готовила ужин. Осторожный, тихий стук. А я как раз делала салат: одно авокадо, очищенное от шкурки и нарезанное ломтиками, маленький кочан брокколи, кубики ветчины, свежие грибы-шампиньоны, ложка диетического джема, несколько ягод ежевики подкислить вкус, пять желтков сваренных вкрутую яиц, пучок зелени, горсть изюма, пара крупных картошек, сваренных и нарезанных кубиками, нарезанная колечками луковица репчатого лука, который в России называли ялтинским, а здесь – испанским, пара морковок, потертых на крупной терке, нектарин для сладости, два огурца, немного петрушки, пучок редиски, свежие листья салата, крупные, желательно бычьи, томаты, печень молодой утки, десяток фрикаделек, ложка хрена, лимонная цедра, долька чеснока, шпинат, я беру замороженный, брикетом, и оттаиваю в духовке, пучок щавеля…

Снова постучали и сбили меня. Я не могу сосредоточиться, когда барабанят в дверь! Кто там? Может, это мой тайный поклонник? Сам он, конечно, не придет, но может прислать букет роз. Нет, лучше гиацинтов. Они нежнее и пахнут весело. Хотя для гиацинтов сейчас не сезон, да и тайный поклонник не знает, что я их люблю, мы же с ним никогда не говорили об этом. Мы с ним вообще ни разу не разговаривали и в глаза не виделись.

Ну какие настырные! Что им надо? Если это дочка вернулась из школы, она бы давно кричала, почему не открывают. Но она не стала бы кричать – у нее ключ. И кот не стал бы стучать, для него в двери проделана дыра, на кота, не на человека, он бы пролез. Может, пожар? Или соседка пришла поболтать? Но она вежливая женщина, она не станет так ломиться! Может, это воры? Нет, зачем ворам кричать и биться о дверь. Наверно, это книги принесли, которые я заказала на Амазоне: «Якутская ароматерапия от „а“ до „я“», «Юношеские бустрофедоны пострафаэлитов», «Вагинальный эротизм», «Где поставить мягкий знак?», «Детство вепря „ы“», «Восточносибирская твердозначная ересь», «Приключения щетинистого ежика Петьки на Дальнем Востоке и Китае», «Шелкопряд: животное или?…», «Зимовка именитых чаек», «Имя цапли», «Хоровой йодль», «Фанат клавикордов», «Ложный утконос», «Менструирующий таксидермист», «Новые салаты», «Основы папирусной реконструкции».

Нет, еще рано для посылки, вчера только заказала.

Они что-то кричат. Все в порядке, голос не дочери. Или это служба спасения? Я читала новости в интернете: в Европе шторм, в Мельбурне град. Может, и на нас что-то надвигается, и они ходят по домам и всех эвакуируют? Но как уехать? Оставить дом ворам, они же все унесут, отставят голые стены. Дочь придет со школы, а в доме – пусто? И кот, когда вернется, –