Город М - Александра Натарова

это ушли все Женины сбережения, пришлось к тому же брать в долг у всех знакомых. Нужно было срочно отрабатывать, ведь оплату своей части квартиры Женя не хотела перекладывать на подругу вопреки ее настойчивым предложениям. Настя и так всю неделю убирала, готовила и даже присматривала за мамой, приехавшей в Москву, пока Женя разрывалась между организацией похорон и работой.

– Не так я надеялась познакомить тебя со столицей, – сказала Женя, пока везла маму от вокзала домой.

– Ты знаешь, а мне будто полегче стало, – вдруг заметила мама, обнимая сумку с нехитрым набором вещей. Женя вопросительно глянула в зеркало заднего вида. Взгляд мамы скользил по проносившимся мимо домам. – Столько лет в неизвестности. Так хоть знаю, куда ехать, где искать. Нашелся и больше не потеряется.

Жене слова матери показались странными, если не дикими. Но та выглядела такой спокойной, что Женя продолжила молча вести машину.

Несмотря на Женины опасения, отпевание и похороны мама перенесла довольно спокойно. Несколько следующих дней она провела в квартире дочери – Женя не представляла себе, как после такого отпустить мать домой одну, и планировала задержать маму у себя хотя бы на пару месяцев. Но маме наконец удалось убедить Женю, что она справится.

– Чего я тебе тут буду мешать, вон я тут и кровать твою занимаю, и вам, девчонкам, не даю своей жизнью жить, – сказала она, собирая сумку.

– Мам, ну что ты такое говоришь? – Женя обессиленно сидела в кресле, наблюдая, как мама аккуратно складывает вискозную черную блузку с оборками.

– Не надо живым всю свою жизнь в угоду мертвым ломать.

Женина мама помолчала, прижимая к себе блузку. Она не поднимала на дочь взгляд с момента похорон и тут вдруг посмотрела. Женя увидела, насколько мамины глаза ввалились. Но в них действительно было и что-то умиротворяющее – словно тихий ток воды под спящим слоем льда.

– Он сам такую жизнь выбрал, сам пришел к такому концу. Обещай мне только одно: найди Лешеньку. Он не должен страдать из-за этого.

Когда мама уехала, Женя вошла в свою комнату и обнаружила, что там вытерта вся пыль и даже переглажена вся одежда.

На следующий день Женя подала объявление о пропаже племянника. Информацию передали волонтерам из службы поиска пропавших людей. Через сутки объявления в красной рамке уже пестрели на всех автобусных остановках, столбах и стенах в людных местах, на досках объявлений в метро и по подъездам домов рядом с тем, где нашли Андрея.

Женя постоянно находилась на связи с волонтерами, но вестей не было. Только заверения, что поиски продолжаются, но гарантий, к сожалению, никто дать не может: прошло уже слишком много времени, а «ребенок вряд ли мог продержаться так долго».

Женя залпом допила горький кофе, заботливо сваренный ушедшей пораньше Настей. Насте теперь приходилось работать больше, чтобы быть уверенной, что будет чем заплатить за квартиру. И все из-за долгов Жени. Женя надеялась, что в ближайшее время ей удастся придумать, как отблагодарить Настю.

На работе Женя старалась ни с кем не обсуждать произошедшее, хотя по лицам окружающих понимала: все и так в курсе. Начальник осторожно предложил Жене взять отпуск, но Женя отказалась – несколько отгулов уже и так съели часть ее премии.

– Тут опять Ярослав Александрович посылку ждет, – аккуратно произнесла Вера, будто от ее слов Женя могла разбиться, точно тонкая фарфоровая чашка.

– Опять маленькая коробка, весящая как гиря? – улыбнулась Женя, не искавшая жалости к себе.

Вера с облегчением откинулась на стуле.

– Да. Она самая. Дотащишь?

– Куда же я денусь! – Женя спрятала маршрутный лист в нагрудный карман. – Не впервой.

Прелесть московских улиц, которыми Женя даже в трудные дни не переставала восхищаться, заключалась в удивительной способности сочетать несочетаемое. Лабиринты из зданий самого разного размера, типа и толка сочетались так естественно, так легко стирали грань между веками, рабочим и жилым, культурным и развалившимся, что любая яркая индивидуальность, любая дерзость на их фоне казалась просто естественным продуктом хаоса. Хаоса, который гнул свое вопреки, даже назло стремлению градостроителей все унифицировать и обновить в едином стиле. Пока получалось только с центральными улицами – они стали шире (а оттого будто бесприютнее), обзавелись новыми холодно светящими фонарями и скамейками, но окружающий хаос упрямо наползал, затмевал тяжеловесными фундаментами новенькую скромную плитку, оттенял детища «урбанистов от бумаги» амбициями архитекторов-мечтателей, отлитых в барельефах, стеклянных куполах и безумных надстройках.

Больше всего Жене нравилось отыскивать в этом лабиринте «заветные уголки». Закутки, где обнаруживались то уютный двор, то удивительной архитектуры дом, то милейший магазинчик, торгующий чем-то потрясающе бестолковым.

Особенно Жене нравилась одна из первых ее находок – улочка, будто телепортированная со страниц романа позапрошлого века. Сразу за домами-громадами, величественно восседающими на гранитных подушках-фундаментах и выходящими торжественными фасадами на Тверскую, прятался узкий переулок с двухэтажными зданиями. Он чем-то напоминал Жене родной город – повсюду разбросаны низенькие дома пастельных оттенков, украшенные с фасада лепниной в виде фруктов, цветов и женских головок. Реставраторы поработали на славу. Дома окружали фонари старинного вида, фундаменты были подмазаны почти незаметно, а все украшения сохранились, несмотря на замену окон современными стеклопакетами. Хотя новые окна и смотрелись в старинных стенах так же диковато, как кнопки домофонов на резных деревянных дверях, а на таблички вроде «Производство бактерийных препаратов» даже гипсовые сатиры взирали с карнизов с недоумением, дома казались Жене красивыми. И самыми что ни на есть живыми. Гораздо более живыми, чем однотипные новостройки.

Женя проехала по улочке вниз, обогнула строгую Петровку, отстояла в пробке на Тверском бульваре, поднырнула под громадный бизнес-центр со знаком птицы над входом и заглушила мотор. Заказчик тяжелой посылки жил во дворах, где крутиться на машине не представлялось возможным. Женя взяла с заднего сиденья посылку и чертыхнулась, заметив, что стрейч-пленка, в которую та была замотана, прилегает к коробке неплотно. Зазор был всего несколько миллиметров, но этого оказалось достаточно, чтобы коробка могла спокойно ерзать внутри, как кусок мыла в мочалке. Женя недобрым словом вспомнила складского упаковщика – помощника Руси, уровень качества труда которого напрямую зависел от неустойчивого настроения. Видимо, сегодня настроение было не очень.

Она перехватила посылку двумя руками и отправилась по знакомому маршруту. Женя приезжала сюда примерно раз в две недели и уже хорошо знала дорогу, но в первый раз ей пришлось изрядно поплутать. На небольшом пятачке, состоявшем из нескольких перетекавших друг в друга дворов, умудрились разместить настоящую капусту из зданий. Несколько бизнес-центров прикрывали собой малоэтажные жилые дома, изрисованные граффити, а те, в свою