Живое свидетельство - Алан Ислер

Джером начал отвечать в своей умиротворяющей манере («Спасибо, миссис X., все прекрасно. Еда была отменная»), но Стэн его перебил:

— Господи, Хрошовски, угомонитесь вы! Ради всего святого, не врывайтесь к нам, мы сами вас вызовем.

Бедная женщина словно окаменела, ее дряблые щеки залились краской. Нижняя губа у нее дрожала.

Брови Джерома по-собачьи грустно сложились — так он подал ей знак, без слов умоляя простить его брата: он несчастный, больной человек. Не отвечает за то, что говорит. Я вам все это возмещу, даю слово. Поверьте мне, прошу.

Она выдавила из себя улыбку.

Позже я узнал, что миссис Хрошовски до замужества звалась Брайди О’Тул, а после смерти мужа, святого человека, Брайана (родился он Борухом) Хрошовски, который занимался торговлей нитками и тканями, предпочла, чтобы ее называли миссис X. — так, она считала, будет этнически нейтрально. И именно поэтому Стэн нарочно употребил это нескладное имя полностью.

Стэн тотчас вернулся к предыдущей теме.

— Твой неблизкий друг Сирил хочет знать — и давай без недомолвок, милый Робин, — не помешает ли такая мелочь, как пуля, задевшая мои жизненно важные органы, работе над его биографией, не поставит ли, убереги Господь, под угрозу весь проект.

— Ну, это вполне обоснованное беспокойство.

— Сообщи ему, что волноваться не о чем, — сказала преданная Саския.

— Стэн всегда доводит до конца то, что начал, — сказал Джером. — Он так с детства поступал.

Стэн отмахнулся от реплики брата — счел ее недостойной ответа, абсолютно бессмысленной. Он повернулся к жене.

— Ты составила договор, милая, но до конца ли ты его поняла? У меня этот подлец Энтуисл в руках, весь, с потрохами. Пусть сукин сын хоть в суд подает. Придется ему подождать, пока я буду в состоянии продолжить. А это случится очень скоро. Скажи ему, пусть изучит договор. Там все прописано.

Когда наш чреватый взрывами ланч закончился, Саския увезла Стэна опять немного поспать. Он и впрямь выглядел усталым — как дирижер, который слишком уж выложился под конец очередного бурного, идущего на коду пассажа. Джером предложил мне прогуляться по поместью, но я отказался, сославшись на все тянущийся джетлаг. Чего я хотел, так это переговорить наедине с Саскией — подготовиться по мере возможности к жесткому разговору, которого ждал от Стэна. Но она не вернулась, так что я тоже подремал, устроившись в глубоком, мягком кожаном кресле перед портретом покойной Полли Копс.

Меня разбудила миссис X.: деликатно покашляла у меня за спиной, а когда я пошевелился, подошла ко мне.

— Мистер Стэн Копс хочет вас видеть, сэр. Он в кабинете.

— Ага, — пробормотал я, еще не выпутавшись из пленительного сна.

— Полагаю, он ждет вас именно сейчас, сэр. — Кажется, голос ее чуть дрожал.

— Который сейчас час? — спросил я, с трудом поднимаясь из кресла.

— Начало пятого. Вас проводить в кабинет?

Мы вышли из комнаты, прошли через огромный холл и оказались перед деревянной дверью, миссис X. в нее постучала.

— Войдите, — отозвалась Саския.

Она лежала, соблазнительно устроившись на диване, подогнув уже располневшие ноги, в одной руке — блокнот, в другой — уже нацеленный карандаш. На ковре перед ней выстроились в ряд три синие картонные коробки без крышек. Стэн за огромным столом казался почти карликом, локти он поставил на стол, руки сцепил под подбородком. Он был в очках, и из-за световых бликов в стеклах выражения глаз было не разглядеть. Я снова оказался в Кронин-Холле, в кабинете директора, в ожидании порки.

— А, Робин, вот и ты, — сказала Саския, словно я оказался здесь случайно, но был желанным гостем. — Проходи. Миссис X., спасибо.

Миссис X. собралась выйти.

— Погодите, — сказал Стэн. — В ведерке лед есть?

— Нет, сэр. Я обычно кладу его в половине шестого.

— Давайте жить рискованно, ладно, Хрошовски? Подайте его на час раньше, а?

— Конечно, сэр.

— И проверьте, раз уж вы тут, есть ли «Доктор Пеппер».

Миссис X. подошла к бару, наклонилась к холодильнику, заглянула в него.

— Робин, давай, усаживайся, — бодро сказала Саския.

Она показала на стул, стоявший наискосок от массивного стола. Если Саския и Стэн образовывали основу равнобедренного треугольника, то я был его вершиной.

Миссис X. насыпала кубики льда в ведерко, поставила его на барную стойку.

— Здесь еще полдюжины банок «Доктора Пеппера», сэр.

— Ладно, ладно, — нетерпеливо махнул рукой Стэн.

— Спасибо, — сказала Саския с кислой улыбкой.

Миссис X. вышла, бесшумно прикрыв за собой дверь.

— Так… — обратился ко мне Стэн.

— Сказал бедняк, — бодро закончила фразу Саския — видно, хотела разрядить обстановку.

— Значит, ты не слишком хорошо знаешь Сирила Энтуисла, да? Ваши пути иногда пересекались? Вы настолько близки, что ты называешь его Сирилом, но только по свойственной англичанам фамильярности, да?

Похоже, Стэн хотел расхохотаться, но из вежливости сдерживался.

Было очевидно, что он готовит мне западню, но я уже не мог выбраться оттуда, куда сам себя загнал.

— Да, пожалуй, можно и так сказать.

— И, разумеется, будучи подростком, ты и не догадывался, что он трахает твою мать? «Мамулю», ты ведь так ее называл, да?

Он самым мерзким образом подчеркнул слово «трахал», а слово «мамуля» в этом контексте прозвучало совсем по-идиотски.

— Господи, о чем ты?

Стэн не дал себе труда ответить, только махнул рукой на коробки.

— Давайте-ка выпьем! — предложила Саския и вскочила с дивана. — Робин, тебе односолодового? «Глен Макточис» подойдет? Я буду джин с тоником. А ты, дорогой?

— «Доктор Пеппер», естественно. Ты же знаешь, я на дормидоле. Или хочешь меня угробить?

Саския отреагировала на это как на шутку. То есть рассмеялась.

— Ну, в следующий раз буду умнее.

— Робин, у тебя есть причины что-то от меня утаивать? Мы ведь вроде старые друзья. — Глаз его за бликующими стеклами очков видно не было.

— Держи, Робин, — Саския протянула мне виски.

— Так, значит, мамуля была леди Смит-Дермотт? Леди, никак не меньше. Так-так-так. Она была красотка. Ее портреты я, разумеется, видел. Саския, ты не обижайся, но я бы и сам от такой не отказался. — Он взял поданный ему стакан газировки. — Спасибо, милая. Три кубика, да?

Я встал — я был оскорблен, с трудом верил, что услышал то, что услышал.

— Пожалуй, мне пора откланяться.

— Садись, Робин. Приношу свои извинения. Ну же, я тебя умоляю, прости. Ох! Ну что на меня нашло? Но слушай, друг, это ты на Сирила злобься, а не на меня. Мир и дружба, ладно?

И жалкий больной ублюдок протянул мне руку через стол.

Очень занятно было