Встретимся в музее - Энн Янгсон

в кафе какой-то еды и сели на скамейку поужинать. Еда мне не особенно понравилась, я даже описать ее толком не могу. Мужчина (а может, и женщина) в костюме клоуна прошагал мимо нас на ходулях, выхватил из моих рук остатки недоеденной еды и был таков. Карин хохотала, а я испытал настоящее счастье, глядя на нее.

Когда я предложил сходить в Ботанический сад, Карин колебалась прежде чем согласиться, ровно как я перед походом в Христианию. Я держал в уме образ раскрывающихся листов папоротника, но, конечно, время года сейчас неподходящее. Я и не подозревал, сколько всего увижу и какие запахи смогу почувствовать. Это место для нас обоих стало неожиданностью. Мы понятия не имели, на что смотрим, а это, как Вы знаете, несколько выбивает меня из колеи. Я люблю знать, как что называется, но в саду не смог опознать ни одного растения. Однако, как в лучших музеях, возле растений были установлены таблички с полной информацией. Пожалуй, даже слишком большим количеством информации. Каждая табличка рассказывала, к какому семейству принадлежит то или иное растение, и я начал сравнивать растения семейства rosaceae, довольно сильно отличавшиеся друг от друга, и размышлять о том, какие аспекты таксономии позволяют относить их к одному семейству. Карин попросила меня прекратить, потому что все растения прекрасны, а тогда какая, собственно, разница? Но и она сердилась, когда возле понравившегося ей растения не оказывалось таблички с названием. «Вот видишь, – говорил я, – имена все-таки много значат». Она соглашалась: «Да, иначе мне пришлось бы говорить маленькое деревце с нежно-зелеными листьями и красно-белыми цветами, которые дивно пахнут».

Потом мы встретили садовника, который сказал, что перед нами Clerodendrum trichotomum var. fargesii. Он записал для меня это название на листке бумаги. Я поинтересовался, к какому семейству относится это дерево, и он ответил, что это спорный вопрос. У Вас в Англии есть такое дерево?

Мы отправились в оранжерею. Там было тепло, влажно, вся растительность (и листва, и цветы) была очень бурной (или правильно сказать «буйной»?). По винтовой лестнице можно было подняться в галерею на крыше, и ступни людей, гуляющих по ней, снизу казались тенями птичек, порхающих по верхушкам пальм. Но это были не птички. Это были просто ноги посетителей. Хотя и растения, и люди, которые о них заботились, так старались создать впечатление естественных джунглей, было очевидно, что все это находится в помещении. Я же пришел в сад в поисках природы и свежего воздуха. К тому моменту мы оба слишком устали, чтобы осматривать окрестности. Но я туда вернусь. Когда начнут распускаться листья папоротника, а то и раньше.

Жду Вашего ответа.

Андерс

Бери-Сент-Эдмундс

10 августа

Дорогой Андерс,

у меня в саду есть Clerodendrum trichotomum, и мне он очень нравится. Он не любит ветер, а у нас в Восточной Англии ветра бывают довольно жестокие, но я посадила его в укромном уголке, и вырос поистине замечательный экземпляр. Вы бы такой назвали «восхитительным созданием», и пахнет он потрясающе. Зацветает он поздней весной, и листочки появляются едва ли не последними в саду, так что каждый год я боюсь, что дорогое мое растение убили морозы. Но он, кажется, просто не спешит привлечь к себе внимание. Копит силы, чтобы разразиться цветами, чтобы щедро протягивать гостям букет за букетом. Я ничего не понимаю в семействах растений, но не удивлена, что это растение трудно отнести к одной конкретной категории. Это настоящая вещь в себе.

Еще я хотела бы сказать пару слов о моих взаимоотношениях с музыкой. В этом мы с Вами отличаемся: для Вас, по всей видимости, музыка имеет большое значение, но лично для меня это те самые ягоды малины, которые я умудрилась напрочь проворонить. В моем доме никогда не звучит музыка и я не ощущаю ее отсутствия, потому что так и не научилась ее ценить. Но при этом я отчетливо помню несколько моментов в жизни, когда позволила музыке пройти мимо, хотя не заметить ее было просто невозможно. (Надеюсь, Вам по зубам такое двойное грамматическое отрицание.) Могу рассказать о двух таких случаях. Были и другие, но не настолько запоминающиеся.

Однажды во время моего визита в Италию мы с Беллой пошли в театр «Ла Скала». Ни она, ни я ни разу не бывали в опере, но она хотела, чтобы я получила истинно «итальянский» опыт, одновременно пытаясь удержаться на краю пропасти отчаяния из-за ситуации, в которой она оказалась. Бывший муж-манипулятор, мучительное соседство с дочерью при редких встречах, жизнь в чуждой языковой среде, незнакомая еда, традиции, запахи. Купить билеты в оперу казалось весьма неплохой идеей. И как по мне, это действительно была хорошая идея. Мы купили билеты подешевле, где-то совсем на галерке, но нарядились в свои лучшие вечерние платья. Вечер был теплый, и я надела платье без рукавов, которое сшила из черно-белой ткани, купленной на рынке «Норвич Маркет». Я этим платьем страшно гордилась. Мне льстило то, как я в нем выгляжу, как ладно оно скроено. В этом платье я чувствовала себя королевой. Рассказываю Вам об этом, потому что часть радостного волнения перед походом в оперу была связана именно с этим платьем. Мы с Беллой несколько раз испытали щипок пониже спины, прежде чем добрались до своих мест. Окружавшие нас любители оперы составляли вздорную, шумную и полную не вполне здорового воодушевления компанию. Такой публики я, ей-богу, ни в одном театре отродясь не видела. Оркестр настраивался, дирижера вызывали на сцену аплодисментами. Еще до начала увертюры я так разволновалась, как будто главное событие вечера уже происходило. Первые такты увертюры, можно сказать, омрачили радость от всех обрушившихся мне на голову впечатлений.

Мы сидели далеко от сцены и не успели купить программку (которую все равно было бы невозможно прочесть в темноте), а еще у нас не оказалось с собой монет, чтобы достать из спинок передних сидений театральные бинокли. Я понятия не имела, что творится на сцене, отчего, возможно, представление произвело на меня большее впечатление, чем если бы я пыталась следить за либретто. Не имело ни малейшего значения, что я не знаю сюжета и не различаю лиц артистов на сцене. Их голоса были словно струя кристально чистой ледяной воды, под сильным напором бьющая в старое ведро. Кроме этого звука, вокруг не существовало ничего, он заполнял собой все пространство зала. Уверена, Вы бы лучше описали ощущение от прослушивания оперы. В отличие от меня, Вы давно открыли для себя музыкальное измерение действительности.