Встретимся в музее - Энн Янгсон

малочисленная группа) купленных нами самими. В коттедже у Мэри и Василия, продолжая геологическую метафору, была только коренная порода, и от них одних зависело, какой толщины и разнообразия слой ляжет поверх. Видит бог, я готова была выкопать из скопления вещей в моем доме те, которые они захотят перенести к себе. Но они не захотели и не сделали ровным счетом ничего. Жена Тэма, Сара, которая своими руками создала в домике, построенном нами для родителей Эдварда, настоящее семейное гнездышко (тут у меня несколько смешались метафоры, я знаю, но мне они обе нравятся, так что пусть будут), смотрит на это крайне критично.

«Такое впечатление, что они не собираются оставаться тут надолго, – говорит она. – Они совершенно не стремятся создать в коттедже домашний уют».

Кратко сообщу Вам, что Сара – дочь еще одного местного фермера, и она искренне предана фермерству как делу жизни, если судить по тому, сколько энергии она вкладывает в поиск полотенец подходящей расцветки для ванной, ароматических свечей в столовую, ламбрекенов и перевязок для занавесок в гостиной и тому подобного. Она страшно хотела, чтобы Мэри вышла замуж за ее брата, исключительно ради эффективного союза двух ферм, и с не меньшим рвением стремилась превратить свой дом в подобие выставочного зал из магазина интерьеров. Разумеется, ни Мэри, ни брат Сары никакой пользы в потенциальном союзе не видели, никогда не испытывали друг к другу интереса и выбрали себе в партнеры настолько не похожих по типажу людей, насколько это вообще возможно.

Я взгляд Сары не разделяю. Мэри и Василий – люди очень прямолинейные и совершенно равнодушные к материальному комфорту Дом подходит им. А они подходят друг другу.

Василий был дома, когда я пришла поговорить с Мэри. Мы сели за стол на кухне и начали пить кофе. Я рассказала, что одному моему другу нужен совет: должна ли его дочь, неожиданно забеременевшая от мужчины, с которым провела несколько страстных дней и с которым они не намерены продолжать отношения, рассказать практически незнакомому человеку, что ему предстоит вскоре стать отцом. У Мэри и Василия есть такая общая манера: когда я делюсь с ними новостями или комментирую события, в которых участвовала или о которых слышала от других, они ведут себя безупречно вежливо, но в этой вежливости мне слышится желание дослушать и немедленно вернуться к своим занятиям или мыслям. Так вот, на историю Карин они отреагировали совершенно иначе. Оба смотрели на меня так, будто мой рассказ вызывал в них достаточно интереса, чтобы полностью сосредоточиться на нем, докопаться до сути, найти ответ. Им оказалось недостаточно общей картины, так что мне пришлось добавить подробностей, которые Вы мне рассказали.

Когда дочка и ее муж узнали все необходимое, они четко и конкретно высказали свое мнение. Это удивило меня. Возможно, Вы помните, как я беспокоилась, не кроется ли секрет их близости в том, что они не утруждают себя лишними разговорами. Получается, и поводов для ссор не остается. Теперь же я увидела, что в их единении есть нечто большее. Оно основано на готовности не соглашаться друг с другом, которая доставляет им настоящее удовольствие.

Мэри без малейших колебаний заняла сторону Вашей дочери. Василий так же уверен в ее неправоте. Мэри разделяет ту же позицию, какой, по Вашим словам, придерживается Карин. Она утверждает, что у матери есть полное право самой решать, оставить ли ребенка, растить ли его самой, доверить его воспитание кому-то другому или разделить ответственность за воспитание с кем-то еще. Мэри сказала, что не смогла бы отнестись с уважением к женщине, способной принять все эти решения без учета того влияния, которое они окажут на ребенка или на любого человека, любящего этого ребенка. Женщина должна быть уверена, что сможет быть опорой для ребенка, что сможет заботиться о нем, избегать эмоциональных травм и не травмировать малыша. Она должна быть уверена, что ничья жизнь не разбита и не испорчена из-за решения, которое она приняла. В описанном случае, считает Мэри, Карин производит впечатление женщины, которая более чем способна дать ребенку все необходимое. Мэри говорит, что с такой женщиной, как Карен, ей хотелось бы познакомиться. А еще она считает, что отец не может страдать без ребенка, о существовании которого не догадывается и чьего появления на свет в принципе не ждал. В общем, Мэри целиком и полностью поддерживает решение Карин.

Но Василий возразил, что она недостаточно осведомлена о ситуации, чтобы быть вправе принимать такое решение. Например, она не знает, вдруг у Бена в Австралии есть мама, которая из-за эгоизма Карен лишится права познакомиться со своим собственным внуком или внучкой. Все сильнее распаляясь, он продолжил: а что, если у нее, к большому несчастью, нет других внуков, и вот она пожилая и, вероятно, даже больная, и одна эта новость, один только шанс, что ей скоро доведется подержать на руках младенчика, скрасил бы ее последние месяцы или годы на земле. (Я даже не подозревала, что у Василия такое живое воображение, но Мэри потом объяснила мне, что в тот момент он думал о своей бабушке, которая в детстве была для него очень важным человеком.) Он спрашивал, как чувствовала бы себя я, если бы мне не оставили шанса познакомиться с детьми Сары и Тэма, нянчить их в младенчестве и радоваться, когда они вырастут? Мэри не дала мне возможности ответить, что я об этом думаю. А я думаю, что иметь возможность быть рядом с внуками – привилегия, а не право. Быть бабушкой – не то, что определяет меня как личность, и я точно не чувствовала бы себя обделенной, если бы у меня не было внуков.

«Ты ставишь ее права как женщины ниже потенциальных прав другой женщины», – парировала Мэри.

Василий встал и начал ходить по комнате, словно беспокоясь, что недостаточное знание английского не позволит ему в этом споре передать свою мысль достаточно четко. Он сказал, что Карин ведет себя непорядочно и манипулирует всеми мужчинами, и Беном в частности. Она может сколько угодно объявлять, что имеет право принимать независимые решения относительно навязываемых обществом прав отца, но при этом нуждается в мужчинах, пользуется ими в собственных интересах и не может отрицать, что признает их роль в своей жизни. «Как быстро, – напомнил нам Василий, – она воспользовалась помощью и защитой Бена, когда он появился рядом в опасной для нее ситуации. И защита эта основывалась исключительно на том, что он мужчина. Если бы ей встретилась подружка, она, возможно, почувствовала