Встретимся в музее - Энн Янгсон

все еще не понимал, как относиться к истории, которой она поделилась. Я мало говорил в той беседе. Сказал только, что, разумеется, буду помогать ей, чем смогу, что бы она ни решила. Она ответила: «Я уже приняла решение». Сначала она взглянула на меня с вызовом, защищая свою позицию, но этот взгляд быстро сменился улыбкой, и дочка поцеловала меня. Ей не нужно от меня защищаться. Я не собираюсь выступать против ее решений. Пусть этим занимаются другие.

Но что думаете об этой ситуации Вы? Нужно ли мне спорить с ней насчет прав отца ребенка? Все время, пока она рассказывала мне обо всем, что случилось, сидя в сумрачной беседке, я думал о том, как напишу Вам. Наверное, я даже слушал внимательнее, чтобы быть уверенным, что перескажу все без ошибок. Надеюсь, мне это удалось. Мне не так важно, захотите ли Вы поделиться со мной своим мнением. Гораздо важнее чувство комфорта и успокоения, которое я испытываю оттого, что сам могу поделиться всем этим.

Я и подумать не мог, что такое возможно.

Благодарю Вас.

Андерс

Бери-Сент-Эдмундс

20 июля

Мой дорогой Андерс,

мне кажется, я уже говорила Вам, что редко твердо придерживаюсь одной позиции по какому-либо вопросу. Куда чаще я не уверена в своей правоте. Мне сложно не видеть в любой истории сразу обе стороны. Про самые разные вещи я думаю: это хорошо, но в то же время и плохо. Меня непросто вывести из себя, я считаю это пустой тратой энергии. А еще я без особых усилий могу посочувствовать и тем, кто виноват, и тем, кто оказался в роли жертвы. Не знаю, становлюсь ли я от этого более достойным человеком, чем те, кто без малейших колебаний осуждает других, но сама себе я от этого нравлюсь немного больше. С другой стороны, я всю жизнь склонна считать правыми тех, кто твердо убежден в своей правоте, потому что мне понятна их позиция, а альтернативное мнение мне не настолько близко, чтобы рьяно его отстаивать. Можно сказать, именно поэтому я вышла замуж за Эдварда. Наши родители довольно красноречиво объясняли, что случится с ними всеми, с нашим ребенком, с Эдвардом и мной, если мы не поженимся. Это была чистая правда. И то, что я вовсе не так представляла свою будущую жизнь, что решение создать семью слишком скоропалительно, что оно ставит сиюминутное благополучие других выше моего благополучия и счастья в долгосрочной перспективе, – все это выглядело неубедительно по сравнению с их аргументами. Я не могла хоть сколько-нибудь уверенно донести до них свою мысль.

Мама считала, что я не столько склонна видеть ситуацию с разных сторон, сколько отчаянно и любой ценой стремлюсь избежать конфликтов, и это прямое следствие моего положения в семье как среднего ребенка. Мама была замечательной женщиной, которая, увы, слишком верила в категории. (Знаю, я отклоняюсь от главной цели своего письма и не отвечаю на заданный Вами вопрос, но я скоро перейду к Вашей истории, обещаю.) Когда я была моложе, меня раздражал такой примитивный взгляд матери на мир. Но теперь, когда я знаю, насколько сложно всегда быть честной, веселой, уравновешенной и держать все под контролем (а ведь именно такого поведения все ожидают от взрослых людей), я с уважением отношусь к способам, которые она использовала для достижения этой цели. В ее суждениях никогда не было ни особой тонкости, ни какого бы то ни было злорадства. По маминым представлениям, семьи бывают либо «богатыми», либо «бедными». Я однажды спросила, к какой категории относимся мы, и мама расстроилась, что должно было бы вызвать во мне чувство вины, но ничего подобного я тогда не почувствовала. Категории были нужны ей для того, чтобы сохранять дистанцию между собой и людьми, которые, по ее мнению, справлялись с жизнью лучше нее. Дистанцию, которая не позволяла ей самой становиться объектом чужих суждений. Я так подробно пишу об этом, потому что не уверена, что готовность смотреть на ситуацию со всех сторон дана мне от природы. Возможно, как мантру, повторяя свое объяснение, мама заставила меня в него поверить, а значит, я и жила в соответствии с ее взглядом на нашу семью, и в конечном счете он полностью воплотился в жизнь и стал правдой. А может быть (и это очень странная для меня мысль), она была права с самого начала. У меня трое детей, и средний сын, Эндрю, на мой взгляд, самый вдумчивый и самый добрый из троих. Но у него нет проблем с защитой своих убеждений, а у меня есть.

В любом случае я не тот человек, чьим мнением имеет смысл интересоваться в ситуации, в которой оказалась Ваша дочь. Твердо я могу сказать лишь одно: у нее есть полное право принимать самостоятельные решения. Но вы хотите удостовериться в том, что она действовала не под влиянием эмоций, которые могли сбить ее с верного пути.

Я никому не рассказывала про нашу переписку. Чувствовала, что в нашем общении нет места другим, как в самой откровенной беседе с близким другом. Но Вы написали, что пересказали наше обсуждение фазанов дочери, и я подумала, что могу поделиться историей Карин с моей дочерью. Мне хотелось услышать ясно сформулированное мнение, и я знала, что Мэри лучше всего подходит на эту роль, как человек уверенный в себе и предельно прямолинейный. К тому же, подумала я, так я смогу узнать еще одну, альтернативную, точку зрения и в этом случае, вероятно, смогу составить твердое мнение, которое и предъявлю Вам.

Мэри и Василий живут в надворном строении, переоборудованном в коттедж, на противоположной стороне двора. Василий сам перестраивал его для сдачи в аренду на лето, когда еще не был членом нашей семьи. Это очень простое и безыскусное здание что снаружи, что внутри. Про такие здания говорят: «Соответствует целевому назначению». Преобразования не потребовали больших вложений, в доме оставили только то, что летом могло понадобиться дачнику, не более того. Я думала, что когда Мэри и Василий въедут в коттедж, то немного его освежат, сделают не таким безликим. Положат на пол ковры, на окна повесят разноцветные занавески, покрасят стены не в белый цвет, купят картинки, украшения, дополнительные предметы мебели. Другими словами, сделают дом похожим на наш с Эдвардом. У нас в каждой комнате, на каждой горизонтальной поверхности просто геологические залежи всевозможных вещей, унаследованных нами от родителей и бабушек и дедушек Эдварда, от моей семьи, подаренных нам или (и это самая