Современная иранская новелла. 60—70 годы - Голамхосейн Саэди

я повзрослел настолько, что уже никого не боялся, я стал пугать других. Признаюсь, я делал это просто так, без особой цели. Это было для меня развлечением, своего рода увлекательной игрой, хотя вы, быть может, и усмотрите в ней тайное коварство, мстительность или злобу. Но это ваше личное мнение. Мне оно безразлично.

Особенно интересно было играть в эту игру осенью и зимой, когда рано темнеет.

Я надевал плащ, поднимал воротник, чтобы скрыть лицо, и, выбрав какого-нибудь прохожего, неотступно следовал за ним. Он ускорял шаги — я тоже! Он останавливался — я тоже! Он сворачивал в переулок — я за ним. Он входил в дом — я, пройдя немного вперед, останавливался поодаль, прислонясь к дереву или телеграфному столбу. Он выглядывал из окна, а я делал вид, будто не обращаю на него ни малейшего внимания.

Однажды один из тех, кого я подверг подобному испытанию, страшно напуганный, собрал своих домочадцев, и все они от мала до велика столпились у окна. Я, как всегда, притворился, что не замечаю их, сам же исподтишка подглядывал за ними. Наконец самый смелый из них подошел ко мне и спросил:

— Вам что-нибудь нужно?

Честно говоря, я испугался, что мне от него достанется, но не спасовал, решив отвечать двусмысленно и уклончиво.

— А что? — задал я встречный вопрос.

— Да так, вижу, вы тут давно стоите.

— Разве я кому-нибудь мешаю? — с наигранным простодушием спросил я. — Может быть, вам?

По-видимому, я выбрал правильный ход.

— Нет, нет, — растерянно залепетал он, — что вы! Просто я подумал, что могу быть вам чем-нибудь полезен.

— Благодарю вас! В свое время вы будете извещены.

Бедняга от этих слов оторопел и струсил не на шутку, а я делал невероятные усилия, чтобы не рассмеяться. Еще чуть-чуть, и с моего лица слетела бы вся серьезность и таинственность и я бы расхохотался. Но мысль о том, что, если я разоблачу себя, они здорово отомстят мне, заставила меня сдержаться. Мой перепуганный собеседник, не желая так легко сдаваться, продолжал:

— Вы ищите какой-нибудь дом?

— Да!

— По какому адресу?

— Да он здесь, поблизости! Я уже нашел его.

— Так вы ждете хозяина?

— Нет, жду гостей! — сорвалось у меня с языка.

Краска сошла с его лица, оно стало белым как мел. Не проронив ни звука, он повернулся и зашагал прочь.

Когда совсем стемнело, я побрел домой, чувствуя себя разбитым, но стоило мне вспомнить о случившемся, и меня разбирал смех. Бедняги! Наверное, до утра глаз не сомкнут.

Подобным образом я развлекался не раз. Не буду утомлять вас всеми этими историями, расскажу только о своем последнем приключении, которое заставило меня бросить опасную игру.

Как-то под вечер я возвращался домой. Небо было затянуто густыми тучами, сквозь которые едва пробивались бледные лучи солнца. Недавно прошел дождь, кругом было мокро и грязно. Передо мной шел мужчина, осторожно переставляя ноги, чтобы не запачкать брюки. Не знаю почему, меня вдруг охватило желание поиздеваться над этим толстеньким, аккуратно одетым господинчиком лет тридцати пяти — сорока, с белым пухлым лицом и круглой плешью. Чтобы не обогнать его, я замедлил шаг, потом поднял воротник плаща и, опустив голову, стал исподлобья наблюдать за ним. Наконец он заметил, что за ним кто-то идет, но не придал этому значения. Однако немного погодя он понял, что я преследую его, и оглянулся. Я посмотрел ему прямо в глаза, а потом отвел взгляд, делая вид, что рассматриваю мчащиеся мимо автомобили. Он ускорил шаг, желая, видимо, избавиться от преследования, подошел к автобусной остановке и купил билет. Я тоже купил билет и встал в очередь так, чтобы между нами оказалось несколько человек. Я нарочно тянул шею и выглядывал из-за спин, чтобы он заметил меня. Подошел автобус. Мы сели. Я — позади него. Он не видел меня, но чувствовал на себе мой испытующий взгляд и в тревоге и растерянности не знал, что делать. Через несколько остановок он направился к выходу. Трудно сказать, может быть, ему действительно надо было выходить, а может, он решил сойти раньше. Проходя по автобусу, он с беспокойством взглянул на меня, но я сосредоточенно смотрел в окно, не выражая ни малейшего желания покинуть свое место. Пусть немного успокоится, придет в себя. Вот будет забавно, когда он снова меня увидит! Как только он прошел мимо, я двинулся вслед за ним. Перейдя улицу, мой подопечный остановился и посмотрел на другую сторону. Я спрятался за машинами. Он, видимо, окончательно успокоился и неторопливо зашагал вперед. И тут снова услышал за собой шаги. Не веря собственным ушам и в то же время убежденный, что слух его не обманывает, бедняга осторожно повернул голову и увидел меня за своей спиной. Он ускорил шаги. Я не отставал от него. Он остановился, развязал шнурки и снова завязал их. Я, поджидая его, вынул сигарету, закурил. Он снова пошел. Двинулся и я. Он вошел в галантерейный магазин. Я мог бы постоять и на улице, но, чтобы помучить его, тоже вошел в магазин.

— Извините, ага!

Толстяк с ужасом обернулся, решив, что я обращаюсь к нему.

Но я смотрел на продавца.

— У вас нет телефона?

— Нет! — ответил продавец.

— А где-нибудь поблизости есть телефон?

— Да тут рядом, на перекрестке.

Продавец положил перед толстяком большую заграничную куклу:

— Эта подойдет?

— Да, да. Эта годится! — растерянно пробормотал тот. — Сколько стоит?

— Пятьдесят пять туманов! — ответил продавец.

Я вышел, пряча злорадную улыбку. То-то удивится его дочь необычайной щедрости папочки. А может быть, этим поступком он хотел дать мне понять, что у него маленькая прелестная дочурка?

Я вошел в кабину телефона, набрал наугад несколько цифр и стал что-то говорить в трубку. С коробкой под мышкой он вышел из магазина. Украдкой посмотрел на меня и, увидев, что я занят разговором, обрадовался и в то же время встревожился. Я положил трубку и догнал его. Начался дождь, и вскоре мы оба вымокли насквозь. Стемнело, на улицах зажглись фонари. Вдруг он свернул в переулок и побежал. Я дал ему возможность оторваться от меня, а сам спрятался в каком-то подъезде. Прошло минут десять. Никто не показывался. Я подождал еще минут пять и, потеряв терпение, собрался было выйти и повернуть обратно, но тут из-за угла дома высунулась голова моей жертвы. Он внимательно оглядел переулок, телеграфные столбы, деревья и, удостоверившись, что нигде никого нет, выскочил из-за дома и нырнул в переулок напротив. По-видимому, он хорошо знал эти места. Я бесшумно двинулся за ним и, когда нас отделяло не более