Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

людей в город. И работы там много, и дома высокие, аж до самого неба, и машины по шестьдесят тысяч и чего только там нет. И даже красавиц белых полуобнаженных можно увидеть. Наслушаются люди, поверят тебе и побегут вслед за тобой в город. А кто на земле останется? Кто рис выращивать будет? А по мне, пусть этого города вообще не будет. Машины за шестьдесят тысяч я в глаза не видел и видеть не хочу, в каменных домах не жил и не желаю жить. Я никуда из деревни уезжать не собираюсь. Мне и здесь хорошо. Главное, по-моему, надо сделать так, чтобы крестьянину здесь, в деревне, жилось получше. Много ли крестьянину надо? Два раза в день самому поесть досыта и семью накормить, да было бы чем прикрыть себе и детям плечи. Если у него есть земля, если он и его дети не голодают и не ходят голые и оборванные, разве он бросит землю и родное гнездо? Никогда!

Ко Даун Сейн слушал и про себя ухмылялся.

— Разговоры потом. Пусть Ко Даун Сейн поест немного, — сказала Мэ Хня и принесла тарелки с дымящимся рисом и приправой.

Кое-кто из гостей понял, что пора уходить, но некоторые остались, с любопытством ожидая продолжения разговора.

— Этот У Чау Лоун самый болтливый. Пока он здесь, люди не разойдутся, — заметила Мэ Юэ, помогая подруге.

— Тише ты. Еще услышит… Когда Шве Аун болел, он лечил его и ни пья не взял. Он хороший, — сказала Мэ Хня.

Односельчане слушали о городской жизни и приключениях Ко Даун Сейна и не переставали удивляться. Мало кто из них бывал в городе, тем более в Рангуне. Рассказ о местах, где они никогда не бывали, захватывал их воображение. Многому они не могли поверить. Особенно поражало то, что Ко Даун Сейн, работая велорикшей, за один вечер зарабатывал до пяти джа.

— Если здесь по пять джа в день зарабатывать, очень скоро богачом станешь, — заметил Ко Аун Двей, человек средних лет со следами оспы на лице.

— Наверное, далеко надо везти пассажира, чтобы заработать такие деньги? — поинтересовался Ко Ту То, не выпускавший изо рта бамбуковую трубку. — Вот как отсюда и до гор пробежать — не меньше, а?

Все обступившие и расспрашивавшие сейчас Ко Даун Сейна были друзьями его детства. Как мог, он объяснил им, что жить в городе, вдалеке от жены и детей, очень нелегко, что работа велорикши мало чем отличается от каторжного труда. Рассказывая о своей жизни, Ко Даун Сейн вдруг понял, как счастлив, что наконец вернулся домой, в родную деревню, к друзьям.

— Вы не можете себе представить, до чего в городе люди ленивы, — сказал Ко Даун Сейн. — Такое расстояние, как от середины деревни до дома Ко Хне Ёу, они ни за что не пойдут пешком. Да и ноги у них, я думаю, не такие сильные. Они лучше кликнут велорикшу, лучше заплатят и поедут.

— Что же, они целыми днями только и сидят? Так и ноги могут отсохнуть, — удивился Ко Хмоун Чи.

Ко Даун Сейну нравилось отвечать на вопросы односельчан. Он чувствовал себя с ними уверенно, потому что много поездил и повидал. Только когда в разговор вступал У Чау Лоун, Ко Даун Сейн терялся и часто не знал, что ответить.

— Откуда у них может быть здоровье, если они целыми днями на месте сидят? — продолжал ораторствовать Ко Даун Сейн. — Они без массажиста ни дня обойтись не могут. В Рангуне массажистов — что собак нерезаных. Они неплохо зарабатывают. Массажистом может быть каждый, кто знает, как размять мышцы. За один вечер обслужит пять клиентов — и кладет в карман пятерку. Рангун — это город, где живут больные, инвалиды. Там от сидячей жизни у каждого второго геморрой.

Была поздняя ночь. Ко Даун Сейн уже поел, а вопросы земляков продолжали сыпаться со всех сторон. Иные из них вызывали смех и не требовали ответа, а на некоторые Ко Даун Сейн, правду сказать, не знал, как ответить. Он понял, что придется сидеть так до утра, поэтому набрался терпения и сил и обо всем, что интересовало односельчан, старался говорить подробно и доходчиво.

— Что-то я никак не могу взять в толк, Ко Даун Сейн. Как это человек может целый день сидеть и не двигать ни руками, ни ногами? — спросил Ко Аун Двей, не удовлетворенный объяснением.

— Представь себе: сидит в кресле городской житель. Захотелось ему пить. Ты думаешь, он встанет и нальет себе воды? Ни за что! «Воды!» — крикнет, и прислуга моментально на подносе приносит стакан холодной воды. Захотелось ему есть. «Есть пора!» — кричит, и прислуга мчится накрывать на стол. И прислуге они хорошие деньги платят. Совсем еще молоденькие девчонки получают двадцать, а то и двадцать пять джа в месяц.

— А ведь не только У Чау Лоун один болтливый. Твой-то от него не очень отстает, — заметила Мэ Юэ своей подруге, помогая ей мыть посуду. — Скоро утро, а он еще никак не наговорится.

— Да он уж еле языком ворочает. Но людям нужно все объяснить. Не гнать же их из дому, — встала на защиту мужа Мэ Хня. Она любила Ко Даун Сейна и считала, что он всегда прав.

— Ишь как мужа-то защищает, — усмехнулась Мэ Юэ. В ответ Мэ Хня только улыбнулась.

— А я пойду спать, — сказала Мэ Юэ и ушла.

Мэ Хня прибрала посуду на кухне, взяла дочку, которая спала на коленях у мужа, и отнесла в постель. Потом вернулась, села рядом с Ко Даун Сейном и стала ждать, когда же наконец уйдут люди и они смогут остаться вдвоем.

— Тебя послушать, так в Рангуне не жизнь, а сущий рай, — заметил кто-то.

Ко Даун Сейн не знал, что ответить на это замечание. Мысленно припомнил он все три прожитые в столице года. Были моменты, которые запечатлелись в памяти, как сюжеты из сказочного представления. Но пришлось повидать и такое, что и сейчас он не мог вспоминать без содрогания. Рядами спящие на голом тротуаре бездомные — разве это можно забыть! Когда вдруг посреди ночи начинался дождь, они вскакивали и мчались под деревья или жались к стенам домов, ища укрытия. Тут были и индийцы, и китайцы, и бирманцы. А рядом из ярко освещенных окон особняков слышались веселые голоса, музыка и пение. Несчастные заглядывали в окна и видели, как танцуют счастливые пары.

Ко Даун Сейну в такие ночи не раз приходилось под проливным дождем развозить по домам людей после сеанса в кинотеатре, пассажиров с вокзала,