Нарусэ собирается захватить мир - Мина Миядзима

– А больше всего я рад твоему предложению, Кэйта!

Внезапно услышав свое имя, я проглотил клубничину, которую только что сунул в рот.

– Я знал, что ты умеешь делать веб-сайты, но мне и в голову не приходило использовать твои навыки таким образом. Я такое удовольствие получаю, когда вижу каждый вечер, как увеличивается количество сообщений!

– Да ничего особенного… – скромно сказал я, краснея.

Наверное, Масару испытывает удовлетворение от завершения дел – потому и берется спокойно за устройство всяких мероприятий и взваливает на себя административные обязанности. Когда мы вышли из кафе и спустились на первый этаж, я купил маме ее любимое рисовое печенье.

За неделю до закрытия магазина я, проверяя сообщения, ахнул.

«Тридцать первого августа в семь часов вечера на крыше универмага».

В графе «имя» стояло лишь «Такуро». В окошке для никнейма тоже было «Такуро», а в графах «телефон» и «адрес электронной почты» – набор арабских цифр.

Даже не сообразив сделать скриншот, я сфотографировал экран на смартфон и отправил снимок Масару. От него пришла картинка рыдающего от счастья хомячка, а я хладнокровно подумал, что пока радоваться рано.

«Но мы же не сможем выбраться на крышу», – написал я.

Масару ответил: «Такуро давно не был в «Сэйбу», он наверняка думает, что на крышу и сейчас есть выход».

«У нас нет подтверждений тому, что это написал именно он, и лучше не размещать это сообщение. Пойдем вдвоем к заграждению на лестнице».

Надо же – сообщение от Такуро. Вроде события развиваются как раз так, как мы и хотели, но я боялся, что радость окажется преждевременной.

«И телефон, и имейл ненастоящие – думаю, это все же чья-то шалость», – снова написал я, выразив свои опасения.

Масару оптимистично ответил: «Я все равно хотел в последний день сходить в «Сэйбу», если никто не придет – и не надо».

Тридцать первого августа, в последний день работы универмага «Сэйбу-Оцу», стояла ясная погода.

Насколько я видел, «девочка “Лайонз”» каждый день появлялась в «Широком обзоре», иногда вместе с подругой. При мысли о том, что сегодня ее покажут в последний раз, становилось немного грустно. Мне хотелось увидеть ее вживую, но я решил воздержаться, потому что такого немолодого дядьку, как я, могли задержать только за то, что он посматривает на девочек.

Начало «Широкого обзора» транслировали от хорошо знакомого главного входа универмага. На экране было множество народа – не сравнить с обычным днем. Увидев среди них обеих «девочек “Лайонз”», я вздохнул с облегчением.

Я выключил телевизор и, закончив работу, выдвинулся из дома, чтобы успеть в универмаг к намеченным семи часам. Стоявшая сразу у входа конструкция с сообщениями была обклеена листочками. В наше время редко увидишь столько текстов, написанных от руки. Пока я разглядывал послания, появился Масару в рубашке с короткими рукавами, без галстука и с компьютерной сумкой в руке.

– Сколько народу!

Зеленые часы, вокруг которых стояли панели с сообщениями, показывали 18:45. Несмотря на то что всех предупредили об отмене церемонии из-за коронавируса, люди сами собой собирались к восьми, к закрытию. Сколько ни просили избегать скоплений народа, жители не могли не посетить универмаг в его последние минуты. К Масару обратилась какая-то бабушка – видимо, знакомая, и он ответил:

– Действительно, очень жаль.

Перед лифтом тоже собралась очередь.

– Ну, раз уж больше такого шанса не будет, пойдем по лестнице.

На лифте, конечно, было бы быстрее, даже учитывая очередь, но хотелось в последний раз взобраться наверх пешком. Масару согласился, и мы, миновав благоухавшие кафе, вышли на большую лестницу.

На ступеньках кое-где посетители фотографировали друг друга, но их было немного, и мы оказались вдали от суматохи торговых прилавков. Сначала подниматься было приятно, но по пути я запыхался. Из-за маски дышать было еще тяжелее. После четвертого этажа задрожали колени.

– Где-то здесь нас директор отругал, да? – спросил Масару на площадке пятого этажа.

Сейчас мы бы не смогли бежать, даже если бы захотели.

Поднявшись на седьмой этаж, мы с Масару одновременно издали удивленный возглас. Ограду, которую мы ожидали увидеть, полностью убрали.

– Наверное, уже подготовились к закрытию.

Мы переглянулись, кивнули друг другу и пошли дальше. Стоило осторожно толкнуть дверь, и она – словно ее ни разу не запирали на ключ за эти сорок четыре года – мягко открылась, на нас пахнуло влажным теплым воздухом. Мы оба, не говоря ни слова, вышли наружу.

Солнце уже село, но благодаря фонарям все вокруг было прекрасно видно. Несколько посетителей фотографировали вид с крыши и вывеску «Сэйбу». Ограждение ободранное, краска облезла – прошедшие годы бросались в глаза.

– Масару! Кэйта!

Мы обернулись на голос. Рядом с воротами святилища кто-то стоял. Масару со всех ног бросился туда, я побежал за ним, удивляясь, откуда у него столько сил.

– Такуро!

Я узнал одноклассника еще до того, как Масару выкрикнул его имя. Толстые брови, двойные веки – в моей памяти он был именно таким.

– Масару, ты совсем не изменился!

– Ты и сам совершенно такой же, каким был, Такуро!

Масару и Такуро, в масках, стояли друг против друга на крыше универмага «Сэйбу-Оцу». Еще год назад я и представить себе не мог такого зрелища.

Я крепко стиснул руки и посмотрел в вечернее небо. Наконец-то я смогу переписать горькие воспоминания, которые у меня сохранились о Такуро.

– Это Кэйта сделал страничку в интернете! – гордо сказал Масару, а Такуро хлопнул меня по плечу:

– Молодец! Ты всегда делал все по полной, если уж брался. Когда у меня случился солнечный удар, ты мне воды купил, помнишь?

В деталях я не был уверен, но действительно помнил, как в летний жаркий день бегал к автомату за банкой с напитком. Масару восхищенно заявил:

– Да он твой спаситель!

– Такуро, а как ты нашел нашу страничку? – Я засмущался и сменил тему.

– Сестра искала информацию про «Сэйбу», наткнулась на «Твиттер» Масару и рассказала мне – мол, это же твой год выпуска.

Значит, действительно «Сэйбу» помог. Я искренне поблагодарил сестру Такуро, с которой даже не был знаком.

– Вообще, крыша обычно закрыта. Наверное, отперли, потому что последний день, – сказал Масару.

– Видишь ли, – Такуро пустился в объяснения, – сюда выходил работник магазина, поэтому дверь оказалась открыта. А я встретил на лестнице несколько человек – все незнакомые, – и мы вышли наружу. Он хотел нас выгнать, но кто-то сказал: «Это же последний раз, позвольте нам здесь побыть», – и тогда он разрешил.

– Ой, значит, все-таки