Суоми в огне - Ульяс Карлович Викстрем

— Да. Это так. Но они доказывают, что все случилось из-за забастовки. Не будь ее, ему не пришлось бы подрабатывать на стороне...

— Выдумывают тоже: что ни неделя, то забастовка. А потом еще требуют возмещения.

Алма-София открыла дверь и остановилась на пороге. Коммерции советник вопросительно посмотрел на дочь.

Алма-София решила высказать прямо то, что думала:

— Папа, а нельзя ли все-таки устроить пенсию?

Арениус и Вуориола изумленно смотрели на девушку: такого они от нее не ожидали.

— Поймите, — возбужденно продолжала Алма-София. — У нее трое детей, муж умер. А теперь она потеряла и старшего сына...

Но отец раздраженно оборвал ее:

— Тебя это не касается. И собственно говоря, какое тебе дело до какой-то прачки? С этими людьми у тебя не должно быть ничего общего.

— Я тоже кое-что понимаю. Я видела своими глазами, как умер тот парень. Я видела, в каком отчаянии была его мать. Сама больная, в страшной нужде эта женщина растит будущих рабочих.

— Кто знает, какие негодяи из них вырастут.

— Это от вас зависит, кем они будут.

— Уходи и не мешай нам.

Эти слова стеганули, как бич. Дрожа от оскорбления, Алма-София закрыла дверь и прошла в свою комнату. Она долго ходила по комнате, пытаясь собраться с мыслями, но от обиды не находила себе места.

«Как жестоко у нас относятся к бедным! И это отец! Отец, который всегда говорит красивые слова о родине, о народе...»

На другой день за утренним кофе Арениус то и дело поглядывал на дочь, но Алма-София, словно не замечая, смотрела в свою чашку. Наконец отец сказал:

— Пожалуй, будет лучше, если ты уйдешь из больницы.

— Почему?

— В больнице ты окончательно испортишься.

— Ах, вот что, — с иронией ответила дочь. — Теперь уже поздно. А что касается меня, то я ничуть не сожалею...

— О чем?

— Что пошла в больницу. Только сейчас я начинаю понимать жизнь и людей.

С этими словами Алма-София встала из-за стола.

ДЕЛА СЕРДЕЧНЫЕ

Чувство любви все переживают по-своему: одни — бурно и страстно, другие — сдержанно и глубоко. Но для каждого любовь — счастье и радость, и пусть даже она сопряжена с тяжелыми страданиями и разочарованиями, сомнениями и испытаниями — все равно нести это бремя отрадно. Любовь окрыляет человека, и в счастье, и в несчастье возвышает его, зовет вперед.

Три года назад Алма-София познакомилась с молодым русским офицером, служившим на линкоре «Слава».

Узнав об этом, Арениус категорически запретил дочери встречаться с ним.

— Ну почему? — не уступала Алма-София. — Будь он побогаче, вы бы не были против, да?

— Нет, дорогая, дело не в этом, — ответил отец, хотя в душе и вынужден был признать, что дочь права.

— Скажите прямо, вы хотите подыскать мне жениха побогаче? Не так ли? — настаивала Алма-София.

Они стояли перед зеркалом. Алма-София посмотрела на свое отражение: серьезные глаза, глубокие и красивые, на лбу и на висках тонкие завитки волос.

У отца лицо плоское, редкие волосы чуть прикрывают лысую макушку, морщинистая кожа складками отвисает на щеках и под подбородком. «Как у старого индюка», — пошутила однажды мать.

— Нет, ты можешь выходить за кого хочешь, по своей доброй воле... — сказал коммерции советник.

— Но почему же тогда я не могу выйти за Сергея?

— Видишь ли, нам он не подходит. Он — русский.

— Почему нам не подходит, а другим подходит? Вышла же за русского Амалия Бекман. А потом все восхищались: «Ах, какая прекрасная пара!» Правда, Амалия вышла за богатого и знатного... — Голос Алмы-Софии становился резким.

— Бекманы лишены национального чувства. Отчизна и Суоми для них ничего не значат.

— А для вас значат?

— Конечно. Мы никогда не забываем, что мы финны, — Что не мешает вам торговать с русскими...

— Это разные вещи. Торговля есть торговля. Война закрыла рынки. И не все ли равно, с кем торговать — с русскими, шведами или немцами.

Несмотря на возражения отца, Алма-София тайком продолжала встречаться с Сергеем. И кто знает, чем бы все это кончилось, если бы им неожиданно не пришлось расстаться. Сергея перевели на Черноморский флот.

Уезжая, он обещал вскоре вернуться за Алмой-Софией. Но через несколько недель пришло известие, что Сергей Булацель арестован.

Отец торжествовал.

— Вот видишь, — говорил он. — Подумай только, какого позора мы избежали. Просто-таки чудом. Представь себе, жениха — и вдруг в тюрьму, в Сибирь!

— Почему в Сибирь?

— Разумеется, в Сибирь. Бог весть какой это мерзавец и бунтовщик. В этом отношении в России, слава богу, строго, настоящий порядок.

Казалось, все рухнуло. Алма-София все еще на что-то надеялась, хотя от Сергея не приходило писем. Она не звала, жив ли он. Ведь в России революционеров расстреливали. А Сергей — революционер.

— Но и по-вашему не бывать, — решила Алма-София, она поступила в больницу сестрой милосердия: нужна была какая-то перемена в жизни, иначе, ей казалось, она умерла бы от тоски или сошла с ума.

Так она стала «сестрой Алмой».

Со стороны казалось, что Алма-София примирилась со своей участью. А на самом деле она не забыла Сергея, верила, что они будут опять вместе, постоянно вспоминала те чудесные дни, ту зиму и весну, когда они встречались с Сергеем. Долгими бессонными ночами, когда Алма-София дежурила в больнице, она думала о Сергее, обо всем, что было.

В больнице ее уважали. А то, что она из богатой семьи, еще больше поднимало ее в глазах других.

Работа в больнице отнимала много времени. Дом с его торгашеским духом становился для Алмы-Софии все более чужим. Он оставался где-то в стороне, словно. остров, от которого ты отплыл и который постепенно скрывается в туманной дали.

В больнице был только один человек, с которым Алма-София иногда делилась своими печалями и заботами, — Миркку Оваскайнен, санитарка хирургического отделения. Им часто приходилось дежурить вместе. Миркку — маленькая, бойкая. Несмотря на слишком острый язык, Миркку ценили — она хорошо работала.

Девушки подружились. Так уж устроено сердце человеческое, что порой хочется поговорить по душам. После этого легче становится. Однажды во время ночного дежурства Алма-София рассказала Миркку о Сергее. Миркку была поражена:

— Что, у тебя был русский хахаль? Фу, как ты могла?

Алма-София изумленно посмотрела