Четверть века назад. Книга 1 - Болеслав Михайлович Маркевич
Четверть века назад. Книга 1 читать книгу онлайн
После векового отсутствия Болеслава Михайловича Маркевича (1822—1884) в русской литературе публикуется его знаменитая в 1870—1880-е годы романная трилогия «Четверть века назад», «Перелом», «Бездна». Она стала единственным в своем роде эпическим свидетельством о начинающемся упадке имперской России – свидетельством тем более достоверным, что Маркевич, как никто другой из писателей, непосредственно знал деятелей и все обстоятельства той эпохи и предвидел ее трагическое завершение в XX веке. Происходивший из старинного шляхетского рода, он, благодаря глубокому уму и талантам, был своим человеком в ближнем окружении императрицы Марии Александровны, был вхож в правительственные круги и высший свет Петербурга. И поэтому петербургский свет, поместное дворянство, чиновники и обыватели изображаются Маркевичем с реалистической, подчас с документально-очерковой достоверностью в многообразии лиц и обстановки. В его персонажах читатели легко узнавали реальные политические фигуры пореформенной России, угадывали прототипы лиц из столичной аристократии, из литературной и театральной среды – что придавало его романам не только популярность, но отчасти и скандальную известность. Картины уходящей жизни дворянства омрачаются в трилогии сюжетами вторжения в общество и государственное управление разрушительных сил, противостоять которым власть в то время была не способна.
– Правда это? Вы хотите поступить в мо…
Он не договорил; голос его дрожал слегка.
О, как заскребло на сердце у нее в эту минуту, какие жестокие слова запросились у нее на язык!.. К счастию, она на этот раз вовремя вспомнила о «смирении»… К тому же за ее спиной, теснясь, стояла целая женская орава, норовившая, как бы скорее вылиться вслед за нею на крыльцо… Она наклонила пред ним голову, как делают это инокини с тарелочками на церковь, и разбитым голосом проговорила:
– Простите, как и я вам прощаю!..
Он хотел сказать что-то, но она поспешным движением, опустив со шляпки вуаль и нажав его рукой к лицу, скользнула мимо него и вскочила в бричку. Орава горничных повалила из дверей, чуть не сбив с ног молодого человека в усердии провожания «милой барышни»… Экипаж тронул…
Ашанин, прищурившись, довольно долго глядел ему вслед:
«Эх, врет!» – рассмеялся он вдруг, как бы выводя мораль этой басни: «искреннего тут ни фунта, а „хвантазия“ одна, как рассказывает Акулин про своих хохлов»…
XV
Alles Edle ist von stiller Natur und scheint zu schlafen, bis es durch Widerspruch herausgefordert ist1.
Goethe.
– Милая моя, хорошая, – говорила Софья Ивановна Переверзина в пустой гостиной, держа обняв княжну Лину, склонившуюся к ней головой на плечо, – что же делать! Нам с ним придется уехать сегодня же, если Ларион Васильевич не успеет склонить ее.
– А где он? – тихо спросила Лина. – Спит еще после вчерашнего?
– Спит? Он всю ночь не спал и после этой их жженки проходил по полям. Не успела я одеться, как он уже сидел у меня и погонял к княгине… Ждет – умирает там, должно быть… Удивляюсь, как не вздумалось ему прийти сюда, узнать от меня скорее…
В последней зале послышались приближавшиеся к ним шаги.
– Вот он! – вскликнула девушка.
Но это был не он, а Финоген, камердинер Аглаи Константиновны.
– Я вас повсюду ищу-с, ваше сиятельство, – обратился он с внушительным видом к княжне, – их сиятельство княгиня просят вас к себе.
Лина побледнела чуть-чуть.
– Хорошо, скажи – я сейчас буду.
Слуга вышел.
Софья Ивановна потянула ее за обе руки:
– Голубка моя, дай перекрещу тебя!..
Они пали в объятия друг другу… В то же время портьера над дверью второй гостиной слегка колыхнулась, и из-за нее выглянуло бледное лицо Гундурова.
– Ну вот и хорошо, что пришли, – обратилась к нему Лина с насилованною веселостью, – легче будет… Меня требуют к допросу, Сергей Михайлович!
И она протянула ему руку.
Он схватил ее и жадно прильнул к ней губами.
– Довольно! – тихо сказала она, вся заалев и высвобождая пальцы свои из его рук.
– Елена Михайловна, что же значат ваши слова?
– Тетя вам все расскажет… А я пойду!.. – промолвила она, вставая.
– Если найдете время до завтрака, – торопливо сказала ей Софья Ивановна, – приходите ко мне…
Гундуров растерянно сделал за нею несколько шагов… Дойдя до двери залы, она остановилась, обернулась к нему и, глядя на него глаза в глаза, нежно и твердо проговорила серебряным голосом своим и с какою-то восторженною улыбкой на устах:
– Я вам верю, верьте и мне…
У княгини была компания: Зяблин, князек, ее сын, и англичанин-гувернер его. Еще из ситцевого кабинета услыхала Лина говор их голосов… «Не сейчас, значит, начнется», – промелькнуло в голове ее… Она ошибалась.
Едва успела она войти в будуар, как на нее так и кинулся братишка ее. На странно уже определившихся для его лет чертах мальчика читалась настоящая злость, – ноздри его раздувались, глазенки неестественно расширились и сверкали…
– О, naughty, naughty Lina, – восклицал он, топая ногою. – I’l n’t allow you to marry а rogue о! teacher! You must n’t forget you are a princess. For shame![56] – Он, очевидно, повторял по-своему нечто, сейчас им слышанное…
Княжна с изменившимся лицом взглянула на него, на мать…
Аглая Константиновна сидела в подушках своего дивана, развязав в знак скорби душевной ленты своего утреннего чепца, и терла глаза кружевным платком.
Англичанин, весь покраснев от досады, схватил воспитанника своего за локоть.
– Will you hold your tongue, bad fellow[57], – крикнул он на него.
– Order him not to touch me[58], он хочет бить меня, мама, – заревел мальчик, отбиваясь и руками, и ногами от железной руки гувернера.
– Monsieur Knox, laissez le, je vous prie2! – залопотала маменька, махая ему с места словно развинченною рукой.
Но англичанин, невзирая на его визг и ляганья, потащил своего князька из комнаты.
– Ах, finissez, Basile, ne criez pas3!.. Я просто умру от всего этого сегодня, – захныкала княгиня, покосившись на безмолвно стоявшую еще у дверей дочь, и как бы в подтверждение такого решения скинула окончательно чепчик с головы и схватила веер со столика.
Зяблин, сидевший против нее на низеньком кресле, взглянул на нее, потом на княжну и испустил глубокий вздох.
Лина подошла к матери:
– Bonjour, maman, – проговорила она еще дрожащим от волнения голосом, склоняясь над ее рукой.
Та отдернула ее…
– Asseyez vous4! – величественно промолвила она.
Княжна села неподалеку от Зяблина.
«Бригант» еще раз повел на нее своими воловьими глазами, откатил почему-то свое кресло несколько назад и еще раз вздохнул.
– 5-Même votre jeune frère, – начала сразу княгиня, нервно обмахиваясь своим веером, – и тот понимает l’inconvenance-5 вашего поведения.
Лина холодно и вопросительно подняла глаза на нее.
– Вы знаете, о чем я говорю, – фыркнула Аглая, – эта madame Pereverzine была у меня сейчас просить вашей руки 6-pour monsieur son neveu и сказала, что это с вашего согласия… J’en ai été si saisie-6, что до сих пор не могу прийти в себя.
Княжна молчала.
– C’est donc vrai7? Что же вы не отвечаете?
– Мы не одни, maman, – так же холодно, и не поворачивая головы, промолвила она.
– 8-Çа, c’est un ami, un vrai, – указывая кивком на Зяблина, возразила на это умная маменька, – можете говорить при нем, je ne lui cache rien-8.
Но сам «бригант» почувствовал, как была глупа роль, которую заставляла она его играть. Он поспешно встал и проговорил с достоинством:
– Между матерью и дочерью третий всегда лишний; позвольте же мне удалиться!
Княгиня проводила его несколько растерянным взглядом и заерзала на своем диване: – в присутствии «vrai ami», от которого она, по-видимому, ждала поддержки в данные минуты предстоящего ее объяснения с дочерью, она чувствовала себя как бы более
