Собрание сочинений. Том 1. 1980–1987 - Юрий Михайлович Поляков

В приемной томилась творческая группа монумента «Молодость мира».

– Назначали на четыре часа, а сейчас уже без четверти шесть! У меня лекции! – возмущался архитектор в лайковом пиджаке.

– Привыкайте, – обреченно посоветовал худой как щепка скульптор Перцов. – Чем монументальнее заказ, тем больше вокруг него суеты. Главное, чтобы не приказали еще одного младенца добавить. А то появилось мнение, что мы хотим в граните и мраморе пропагандировать семью с одним ребенком… Вся композиция к черту полетит!

– Мне бы ваши проблемы! – вмешался загорелый жилистый прораб. – Главное, чтобы дали настоящих строителей, лучше из «Спецмонтажа». От субботников только беспорядок. Одни яму выкапывают – другие закапывают, одни мусор приносят – другие уносят. Все пылают энтузиазмом, а стройка ни с места!

– Я ухожу! – тонким голосом вскричал архитектор.

– Куда? – обреченно спросил скульптор Перцов.

– Товарищи, товарищи! – вмешалась Нина Ивановна, секретарша. – Вячеслав Павлович просит его извинить и подождать, если можно. Рассматривается очень важный вопрос!

– Подождем… Куда же мы денемся…

Неожиданно дверь отворилась – из конференц-зала вышел багровый Пыжов.

– Ну, обошлось? – участливо спросила Нина Ивановна.

– Отставка без мундира, – ответил тот, вяло махнул рукой и добавил уходя: – Будет звонить жена, ничего ей не говорите, а то еще инфаркт хватит… Скажите: все хорошо…

Следом за ним, переговариваясь, закуривая на ходу, вывалились распаренные участники заседания.

В коридоре Лизу поджидал Семернин:

– Ну что, сподвижница, пролила первую кровь? Схарчила Пыжова? Теперь со «строгачом» хрен он получит, а не персональную пенсию…

– Поделом!.. Надо быть честным человеком! – устало ответила Лиза.

– Милая моя большевичка, – покачал головой Семернин, – на честности можно сгореть почище, чем на вранье… Не обращала внимание: раньше говорили «сгорел», когда человек уработался до смерти, а теперь говорят «сгорел», когда тебя по службе срубали! Смотри, сподвижница, по белой нитке ходишь! Кстати, хочешь – скажу, кого на директора «Алгоритма» смотрят!

– Кого?

– СС и ДСП.

– Что?

– Совершенно секретно и для служебного пользования, – расшифровал Семернин. – Твоего Луковникова, вот кого! Удивил?

– Нисколько… Прекрасная кандидатура.

– Современно мыслишь, далеко пойдешь. Ты уж тогда меня не забудь!

– Никита, отстань!

– Зачем обижаешь? Слушай сюда: я твоего режиссера трудоустроил. Непросто было – его многие по прошлым исканиям крепко запомнили. Пришлось подключать Борисова. По-моему, он так и не поверил, что я хлопочу из одной любви к искусству…

– Нет, правда устроил? – просияла Лиза.

– Какие шутки в реконструктивный период! – картинно обиделся Семернин и скрылся в боковом коридоре.

Когда Лиза вошла в комнату орготдела, ее соседи уже сидели на своих местах. Аношкин встретил сослуживицу аплодисментами:

– Ну, Елизавета Андреевна, не ожидал! Цицерон, Плевако, Вышинский! Если вас назначат на место Марченко…

– Тогда в профсоюзы не уйдешь? – язвительно спросила Саблина.

– Тогда ни с места!

– Вот что, Мельникова, – строго сказала Саблина. – Звонил милиционер с вахты… Там тебя в сквере какой-то мужчина дожидается. Уже часа два… Дергачев… Есть у тебя такой?

Лиза кинулась к раскрытому окну и увидала, что в скверике, перед зданием райкома, на скамейке сидит Дергачев.

– Леха! – крикнула она, и Дергачев поднял голову.

– Лизка, у меня для тебя потрясающая новость! – сложив руки рупором, громко отозвался он.

– И у меня новость! – засмеялась она и побежала к двери.

– Мельникова! После работы не уходи, поговорить надо! – бросила вдогонку Саблина.

– Ладно! – на бегу пообещала Лиза.

– Ладно! – передразнила Саблина. – Вот уже и мужиков начала в райком водить. Поздравляю!

– Ну, и что! – пожал плечами Аношкин. – Может, так оно и надо в период ускорения?

Из окна было видно, как инструктор райкома партии с ходу бросилась в объятия режиссера.

Лиза и Дергачев, обнявшись, сидели на лавке.

– Ну, какая у тебя новость? Говори! – теребила Лиза.

– А у тебя?

– Сначала ты! Я слушаю! – не уступала Лиза.

– Только не падай в обморок! – торжественно начал он. – Меня зовут обратно в облтеатр! И самое сногсшибательное: я никого не просил, пришли сами и просят вернуться!

Лиза сделала вид, что эта новость для нее – полная неожиданность:

– Ну, вот видишь, я же говорила, что ты талант, а талант всегда пробьется, – тихо проговорила она.

– Да, ты права, – согласился Дергачев. – Наверно, действительно пробьется. Кажется, я слишком мрачно смотрел на вещи… А теперь выкладывай свои новости!

– Я сегодня первый раз в жизни выступала на бюро, – с готовностью заговорила Лиза. – Трусила жутко! Представляешь, Марченко переписал мою справку, слепил проект решения, да еще в последний момент вместо меня вызвался докладывать вопрос!..

– Колоссально! – кивнул Дергачев, думая о своем. – Ты только подумай, в понедельник я могу начать репетиции! Спектакль у меня весь в голове!

– В понедельник?.. – переспросила Лиза и, сияя, предложила: – Тогда на субботу и воскресенье давай поедем в Елоховск!

– В Елоховск? – переспросил режиссер.

– Ну, конечно, к моему отцу… Мы же так давно собирались!.. Леша, а ты слышал, что я тебе рассказывала? – вдруг спросила она.

– А что ты мне рассказывала?.. Да, конечно, мы едем в Елоховск…

* * *

Лиза с тяжелой хозяйственной сумкой в руках терпеливо стояла возле детского сада. Наконец из дверей вышла Саблина, ведя за руку внука. И они медленно пошли по улице.

– Последний в группе остался! – сообщила Саблина. – Некогда родителям… Слава богу, родить время нашли – и то спасибо!

– Жизнь такая – одна надежда на бабушек! – улыбаясь, сказала Лиза.

– Ну да… Как отругаешь, так сразу – теща, а как с ребенком посидеть, так сразу – бабушка! – не унималась Саблина.

– Бабушка, – вмешалась внук. – Мама просила передать, что они с папой поздно придут.

– Знаю… – ворчливо ответила та и погладила мальчика по голове. – Слушай, Мельникова, а куда ты столько продуктов накупила?

– Мы к отцу едем, в Елоховск.

– С этим… С режиссером?

– Да.

– Значит, плотно разводишься?

– Плотно.

– Счастья хочется?

– Я люблю его, – тихо проговорила она.

– Слушай, Мельникова, неужели тебе еще никто про нашу с Марченко любовь не насплетничал?

– Нет, – ответила Лиза и удивленно поглядела на пожилую соратницу.

Они свернули в центральный парк и присели на скамейку недалеко от того места, где велось строительство мемориала «Молодость мира». Внук убежал играть.

– Строим… – глядя ему вслед, высказалась Саблина. – Полпарка разворотили, а в итоге какое-нибудь идолище слепят – ни уму, ни сердцу. Значит, говоришь, никто не насплетничал?

– Ни словечка…

– Странно… У наших райкомовских секретарш до сих пор это – любимая тема. Ну, слушай… Четырнадцать лет назад, когда меня в райком взяли, я еще будь здоров выглядела: мужики на улице шеи сворачивали. Марченко только-только на отдел пришел. Год работали как ни в чем не бывало: «Вызывали?» – «Да, присаживайтесь…» А потом как-то праздновали мы в кафе Восьмое марта