Глафира и Президент - Анастасия Викторовна Астафьева

— Повезло вам, Глафира Фёдоровна, в вашем возрасте мало кто выживает! — брякнул Миша и получил тычок в бок от жены.

— А Мурочка как? — искренне поинтересовалась Лена.

— Жива. Чего ей сделается? — ответила бабка и распрямилась, повернулась, наконец, к соседям лицом. — Троих вон, паразитка, принесла.

— Поглядеть бы! Маленькие, наверно, хорошенькие?!

— Спят они, — отрезала Глафира. — Зачем тревожить?..

Беседа не клеилась. Хозяйка не знала, как побыстрее сплавить соседей, потому что в любую минуту могли вернуться её гости, а дачники, чувствуя неловкость, топтались на месте.

— Ну, мы пойдём, — сообразила, наконец, Лена. — Конфетки тут тебе, баба Глаша.

Она протянула бабке пакет. Та, не глядя, взяла и машинально сказала спасибо.

— Хотим сегодня картошку посадить и лук, — поддержал жену Миша. — Промочило хорошо да теплынь. Самое время!

— Переночуем, а утром на автобус! — добавила Лена.

Соседи как-то боком сошли обратно на крыльцо и отправились восвояси, тихонько переговариваясь. Странное поведение всегда радушной Глафиры Фёдоровны удивило и немного испугало их. Но они быстро решили, что такая перемена в характере старушки могла быть вызвана перенесённым ковидом: говорят же, что на нервную систему, на психику вирус сильно влияет. На том и успокоились.

А Глафира не знала, что делать: вернётся машина с гостями — глазастые и любопытные Миша с Леной обязательно заметят, вся конспирация насмарку. Хорошо, что в избу они так и не вошли, не увидели чужих вещей. Что же делать? Что же делать? Как предупредить Президента и его команду? И тут её осенило…

Через двадцать минут Глафира стояла на грунтовой дороге, рядом с отвороткой к деревне, под синим указателем. В руках у неё был тот же пакет, в котором она несла от деда Семёна пироги.

Припекало солнце. После дождя земля парила под его лучами, быстро просыхала. Свежая трава заметно подалась и уже почти затянула голые тёмные участки почвы или серые — прошлогодней лежалой растительности. Скоро всё зазеленеет, зацветёт, потянется к небу, к солнышку, будет впитывать его силушку для своей пользы и людской радости. Листья на деревьях и придорожных кустах тоже развернулись. Ещё младенчески нежные, не запылённые, блескучие, они тешили глаз и вызывали прилив нежности в сердце. Сосна выпустила молодые мягкие побеги. Глафира сорвала один, очистила от ещё гибких, не колких хвоинок, пожевала. Он был кисло-горький и ничем не пах.

Ждать пришлось минут сорок, и одинокую старушку на дороге дважды пытались подвезти. Она хорошо знала людей, предлагавших помощь, и они её, конечно же, знали — обе остановившиеся машины были из ближайшего посёлка, но Глафира отговорилась: мол, просто гуляет. Люди удивились и уехали.

Наконец чёрная машина, которую она ждала в волнении, показалась из-за дальнего поворота. Глафира вскинула руку, будто бы голосуя. Но Никитич заметил её раньше, подъехал, остановился.

— Что случилось, Глафира Фёдоровна? — опустив глухо-тёмное стекло задней двери, поинтересовался Президент.

— Нельзя вам пока в деревню! — обеспокоенно зашептала бабка, наклонившись к нему. — Конспирация! А там соседи нагрянули!

— Ну так что же… Надолго они?

— До завтрашнего утра. Картошку сажать приехали.

— А утром точно уедут? — строго спросил Илья, сидевший рядом с Никитичем на переднем сиденье.

— Точно. Они долго не задерживаются, у них и в городе хозяйство.

— Автобус во сколько? — снова спросил Илья и добавил, заметив приближающийся автомобиль — Да сядьте вы уже в машину!

Глафира забралась на заднее сиденье, села рядом с Алексеем, отгораживающим от неё Президента.

— Автобус около восьми бывает.

— Как вкусно пахнет! — воскликнул глава страны.

— Так это ж я для вас пирогов напекла! — запустила Глафира руку в пакет и протянула Президенту пирожок с капустой. — Специально к деду ещё засветло ушла. Думала к завтраку поспеть. Вернулась, а никого нет.

— Мы за металлоискателем ездили, — пояснил Алёша, принимая от неё угощение, — вон, лежит в багажнике. Нашли через «Авито», близко и дешёвый совсем.

Илья и Никитич тоже получили по пирожку, и пока все жевали, бабка озвучила свой план:

— Тут недалеко святой родник есть. Давайте туда съездим, воды наберём. По бору погуляем. Там бор рядом — большой, светлый! Еда есть, и квасу я бутылку прихватила. А в сумерках домой вернёмся.

— А поехали! — согласился Президент. — Только дайте мне ещё пирожок! Больно уж они у вас вкусные.

— И мне! — сказали в один голос Илюша и Алёша.

А Никитич тронул машину с места.

Родник скрывался в глубоком овраге. Круча оврага поросла старыми замшелыми елями и пихтами, а внизу источник заполонило сорным ломким ольховником. Но добрые люди расчистили небольшой отрезок русла, положили осиновую колоду, построили длинную деревянную лестницу с удобными широкими ступеньками и перилами. Воду брали просто на питьё, на чай; кто-то говорил, что она минеральная, кто-то — что святая. Здесь всегда лежали про запас две-три пустые чистые пластиковые бутылки, стояла кружка. Потом кто-то повязал на веточку ивы, склонённой над родником, цветную тряпочку как поминовение о родных. Скоро тряпочек стало больше. К источнику поехали с отдалённых деревень, с района…

А однажды в летний церковный праздник из райцентра прибыл целый автобус паломников во главе с батюшкой. Родник освятили, воткнули рядом с ним деревянный крест, а со временем устроили и молельный домик с крытой купелью. Так маленький, затерянный в лесу ручеёк, вытекающий из отвесной стены оврага, превратился в знаменитое на всю округу место, куда люди ехали испить священной влаги, омыть лицо и руки, окунуться в купель не только на Крещение, но и в любой день. Особенно если на душе было тяжко, если болел кто в семье. Человеческая вера сделала из обычного лесного родника целебный источник, вера же явила чудеса: то там, тот тут испивший воды родственник исцелялся, беспокойный младенец начинал крепко спать по ночам, а загулявшая жена возвращалась к мужу. Ну, или муж к жене — какая разница? Главное, помогало!

А то, что источник и впрямь чудесный, доказала неверующим старая ель, рухнувшая с подмытого весенним паводком края оврага прямо на молельный домик и… не задевшая его. Ровнёхонько рядышком легла высохшая лесина, только ветви, со скрежетом и треском скользнувшие по железной крыше, посыпались в разные стороны. Люди потянулись смотреть на чудо. Подбирали и уносили домой осколки еловых веток как доказательство его. Кто-то пробовал заваривать эти веточки и пить настой: мол, тоже помогает от хвори.

Прошло несколько лет. И вот сырой прошлой осенью пронёсся над округой страшный ураган. Сколько леса поломал, сколько крыш посрывал! Старухи потом говорили, что как раз в эти дни в далёком