Собрание сочинений. Том 1. 1980–1987 - Юрий Михайлович Поляков

– Я занят, – ответил Марченко. – Зайдите через десять минут!

Мельникова вышла в коридор, и ее подхватил под руку быстро шедший по коридору Семернин:

– Здравствуй, сподвижница! Ко мне заглянешь?

Кабинет помощника был обставлен современно, с приметами прогресса: вращающееся кресло, изящные телефонные аппараты, новомодный селектор. На стене размещалась электрифицированная карта района.

– С барского стола, – улыбнулся Семернин. – Переоборудовал кабинеты секретарям, ну, и мне кое-что перепало! Ну, как тебе служится, с кем тебе дружится?

– Вот иду к Марченко. Ругаться…

– Лизхен! Ну что за коммунально-бытовая лексика – «ругаться»?! С начальством можно только согласовывать, хотя иногда очень бурно… Занудствует старик?

– Наверно, не нравится ему моя справка по «Алгоритму»… Слушай, а почему он так держится за этого Пыжова? Они друзья?

– Подымай выше! Они одно поколение… Вместе росли…

– В каком смысле?

– Вместе в номенклатуре росли, гребли должности, ордена получали… вместе в баню ходили… Пыжов на пленуме похвалит Марченко, а Марченко наградные дела на Пыжова проткнет… Молодцы старики, умеют срезать бантики, друг за друга стоять… Не то что мы! Учиться у них нужно! Правильно в Писании сказано… у Маркса: каждое последующее поколение стоит на плечах предыдущего.

– Слушай, Никита Эдуардович, хватит тебе дурака валять! – сердито сказала Лиза. – Ты же умный мужик! Что ты все время юродствуешь?!

– Вот-вот, я и толкую: недружное мы поколение, – скорбно отозвался Семернин. – А я тебя все равно как родную предупреждаю: по белой нитке ходишь, подруга! Что ты с этим «Алгоритмом», как с ручной атомной бомбой, бегаешь? Я думаю, первый не одобрит.

– На этот счет у меня свое мнение…

– Милая, принципы менять не годится – это верно! А мнения для того и существуют, чтобы их меняли! И последний тебе совет, на заметку хозяйке… Любишь ли ты театр? – со значением спросил Семернин.

– А в чем дело? – вздрогнула Лиза.

– Люби, но тихо! Личная жизнь режиссера – тема для застольного трепа, личная жизнь аппаратчика – военная тайна. Знаешь, сколько роскошных функционеров сгорели на этом!

– Это мои проблемы! – отрезала Лиза.

– Твои-твои… – согласился Семернин. – Кстати, дошло до меня, что у твоего друга творческие сложности? Многого не обещаю, но помочь можно! Талантам нужно помогать… Усвоила?

– Усвоила! – резко ответила Лиза и быстро вышла вон из кабинета.

И снова заглянула в кабинет Марченко.

– Заходите! – дружелюбно пригласил он.

Лиза вошла, села и положила перед собой свой неизменный блокнот.

– Ну что ж, Елизавета Андреевна, я внимательно ознакомился с вашей справкой о состоянии дел на «Алгоритме». Одобряю. Чувствуется творческий подход и заинтересованность.

– Я рада, что вам понравилось! – облегченно сказала Лиза.

– Сейчас это крайне ко времени! Если мы не научимся, наконец, смотреть правде в глаза и говорить что думаем, из наших благих намерений ничего не получится. Верно?

– Верно, – кивнула Лиза.

– Говори, что думаешь… Но и думай, что говоришь! – продолжал Марченко. – И в этой связи у меня есть к вам несколько замечаний, даже скорее советов! Почему вы так непримиримы к Пыжову?

– Потому что он развалил работу в «Алгоритме». Я подробно об этом написала! – сухо ответила Лиза.

– Удивительно! – Марченко откинулся в кресле. – Многие уверены, что партийная работа – это призвание, забывая, что прежде всего это – профессия… Точная и сложная… Как хирургия… «Развалил работу»… Это все эмоции, партийный документ требует точности. Вот и напишите: «Руководство вычислительного центра в лице коммуниста Пыжова еще не в полной мере использует имеющиеся возможности…»

– Как это «не в полной мере»! – вскричала Лиза. – Там же происходит черт знает что. Одна «Вертикаль» чего стоит! Пыжова нужно гнать в шею!

– Во-первых, товарищ Мельникова, не гнать, а «освобождать», – прервал ее Марченко. – Во-вторых, это проблема не вашего уровня. И в‐третьих, зарубите себе на носу: это у киношников кадров много, а у партии кадров мало! Иной раз легче подтянуть расслабившееся начальство, чем отыскать нового человека, который пока разберется, что к чему, – столько дров наломает… Но что касается «Вертикали», то тут и мы, райком, виноваты сами, торопили: «давай-давай…» Знамя, видите ли, вручить было некому… Вот так! Думаю, Пыжов правильно поймет критику и перестроится, – примирительно закончил Марченко. – Я хорошо знаю Федора Федоровича. Кроме научного опыта у него немалый опыт аппаратной работы… А это очень важно!

– Вы уверены?

– Уверен! – воодушевленно ответил Марченко. – Аппарат – это становой хребет партии, туда идут лучшие, авангард. Вот когда преданность коммунизму помножена на профессионализм и знание тонкостей, только тогда получается настоящий партийный работник. Вам, Елизавета Андреевна, нужно еще учиться, учиться и учиться. И запомните, аппаратчик – это каторжник, передохнуть некогда… Мне пятьдесят шесть лет – у меня уже два инфаркта… Аппарат – это рудник, это…

– Только что-то от этого рудника за уши не оттянешь, – заметила Лиза. – Уж не золото ли там роют? Я, знаете, всегда думала, что авангард советского народа – партия, а не аппарат… Что же касается Пыжова, его не обновлять нужно, а увольнять… И не на пенсию!.. Пока за развал работы на всех уровнях, – запальчиво продолжала она, – мы будем отправлять на заслуженный отдых, а не на скамью подсудимых, порядка у нас не будет… Ведь как получается: развалил человек завод, его – в совхоз, развалил совхоз, его – в культуру, а уж если даже с культурой не справился – тогда в крайнем случае – на пенсию… Республиканского значения…

– Ну-ну… Не следует горячиться. Обобщениями пусть занимаются писатели, а вы пока работник аппарата районного комитета партии. – Марченко полистал машинописные странички. – Вот вы в справке пишете: «С ведома Пыжова в «Алгоритме» с целью мнимого перевыполнения плана и получения премий постоянно завышается необходимая загрузка ЭВМ, а это то же самое, что топить печь сторублевыми бумажками да еще получать за это деньги!» – Разве неправда?

– Допустим, основания для такой критики имеются! Но стиль, Елизавета Андреевна, стиль! Вот тут я карандашиком сбоку приписал: «Установлены случаи неоправданной загрузки ЭВМ». Я полностью отредактировал вашу справку. Познакомьтесь и доработайте!

Лиза медленно пролистала страницы, испещренные поправками, потом твердо поглядела в глаза Марченко и сказала:

– Я ничего дорабатывать не буду… Как коммунист я отвечаю за каждое свое слово!..

– А я как коммунист и руководитель отдела отвечаю за каждое ваше слово! И вы, милая моя, простите великодушно, не с мужем в постели: хочу – не хочу, буду – не буду! Не капризничайте!

– А вы… вы… – вспыхнула Лиза. – Выбирайте слова! Это не капризы, а мое мнение…

– Так меняйте свое мнение, если вам говорит руководитель отдела! – совершенно отбросив приличия, гаркнул Марченко, – И не обольщайтесь симпатиями Борисова, вы у меня работаете! У меня!! Понятно?