Романолуние - Анна Кимова

Черные плотные штаны-шаровары справились с задачей. Под эти брюки всегда шла шелковая рубашка на пуговицах под самое горло. Вот и хорошо. Чем меньше будет видно ее тела, тем меньше вероятность, что у него возникнет желание. Оделась. Краситься не стала. Пусть, бледная, да пофиг. Она – больная. Всё равно подохнет. Какая разница, со стрелками или без.

На работу пришли одновременно с Романом. Ехали в одном лифте. Он опять смотрел. И молчал. Дошли. Даша шла первая, он за ней. Вытащила ключи, открыла дверь, разошлись по своим углам. Но он не стал закрываться. В последнее время всегда держал двери открытыми. Вскоре зазвонила АТС. На часах ровно девять. Кто это такой ранний? Послышался голос секретаря бигбосса. Верховное божество просит их обоих зайти. Встала. Дошла до кабинетного проема.

– К господину Моргунову вызывают.

Бровью повел.

– Обоих.

Обе к центру сместились. Совсем. Красивые. С широкими головками и заостряющимися кончиками. Но не по-бабски, а как-то мужественно. Всё в нем мужественно.

Встал, подошел к ней. Даша не стала ждать, пока что-то скажет или сделает. Просто направилась к лифту. И он опять шел за ней.

Пока поднимались, всё же сказал:

– Даша, не отвечай ему ничего. Я сам всё скажу.

Она и не ответила. Ему. Роману.

Дошли до кабинета. Роскошный, как президентский номер в отеле семь звезд. Впервые увидела верховного так близко. В возрасте, но еще вполне в соку. Волосы с проседью, на лице небольшие морщины. Смотрит уверенно, даже как-то чрезмерно спокойно. Как будто на препаратах сидит успокоительных. Но легкий огонек интереса всё же выдает, что всё это только роль. Да, таких Даша навидалась вдоволь. Крайне опасный субъект, скрывающийся под маской… как бы выразиться точнее… смеси из сытой удовлетворенности и почетного христианства. Благочестие, в общем. Хрень собачья. Небось главный развратник в этой псарне. Именно такие обычно больше всех остальных и отжигают на афтерпати.

Но он быстро перешел к такой теме, которую Даша проигнорировать не смогла: стал предлагать должность. Практически прямым текстом. Она должна была уцепиться за этот шанс уйти от Романа так официально и красиво. Хоть как-то реанимировать свое окончательно погибшее достоинство. В сказках же так пишут: побрызгал сначала мертвой водой, а потом живой, вот мо́лодец и сбросил с себя оковы смерти. Вдруг у Даши с достоинством пройдет тот же номер?

Но Роман опять напомнил, что все ее схемы абсолютно не применимы к нему. Разрушитель мифов Дарьи Черновой. О каком еще достоинстве она вдруг вспомнила, когда всего лишь его трофей? А ими не делятся. Даже с верховными божествами. Нет, он никогда не оставит ее в покое… Даша может только сама уйти от него. И то не факт, что это подействует. Роман не отпустит пока не захочет. История их взаимоотношений будет иметь только один конец, тот самый, которого она так фанатично и пытается избежать: он будет держать ее возле себя столько, сколько захочет. А потом выбросит. Но только тогда, когда придет время. А это, конечно же, решать только господину Чернышеву.

Поставив бигбосса на положенное ему место, видимо, только эти двое и знали, какое именно, Роман потащил Дашу к себе в логово. Дико заболели колени. Она еле шла, пока не оказалась у него на руках. Донес. И практически сразу перешел к активным действиям. Но Даша ничего не помнит. Как только он подлетел к ней и схватил за плечи, новый приступ подружки-ярости стал поглощать ее сознание. Всё как вчера:

Помутнение, затемнение, теплая волна сверху вниз. Даша отбросила его руки и направилась к выходу из кабинета. Ей надо срочно убираться отсюда, пока она его не…

Но Роман схватил и оторвал от пола. А потом повалил ее на диван. В измученном теле Даши, доведенном почти до крайности всеми переживаниями последних недель, вдруг опять откуда-то взялось столько сил, что она отбивалась почти на равных с мужчиной. Но всё же интуитивно не так, как вчера с Андреем. Значит, сознание частично работало. Грани Даша не переходила, не хотела его изувечить. И он вдруг остановился. И она. Будто взрыв прогремел, а после, как только дым рассеялся, ничего не осталось, кроме тишины. И тогда Роман ее обнял. Так любовно, как еще никогда не обнимал. Тихо простонал, прижался лицом к коленям, погладил по ногам. Руки его дрожали. Вдруг напрягся. Даша сразу поняла, почему. Наколенники почувствовал. Собрал штанины, убедился, что не ошибся и простонал еще. Только на этот раз раненным зверем. Выпрямился, схватился за голову. Даша выбежала. А потом раненный зверь ранил себя в реальности…

Когда дверь была окончательно разбита, из кабинета вышла его жена. Она остановилась и посмотрела. Долго, изучающе. Потом ушла. И Даша вышла из оцепенения всех последних дней. Или приступ ярости помог снова включиться, или просто настал момент, но она впервые за все эти недели почувствовала и себя причастной ко всем тем безобразиям, которые происходили между ними с Романом. В конце концов, она тоже его провоцировала. Но думала только о себе, не допуская и мысли о том, что в нем тоже может быть что-то человеческое – чувства, эмоции. Но произошедшее то́лько что свидетельствовало об обра́тном. Роман был на грани, как и она сама. Не важно если причиной было лишь вожделение. Его одного хватило для того, чтобы он начал себя разрушать, как это делала Даша. А она любила этого человека, и не хотела, чтобы он разрушал себя. Даже несмотря на то, что сама на глазах разрушалась от этой любви. Он ведь не виноват в том, что Даша больна. Никто не виноват. Судьба-злодейка. Даша привыкла. А вот то, что происходило с Романом, очевидно, выходило за рамки. Он к такому подготовлен не был. И в Даше поднялась волна сочувствия. Она взяла аптечку и пошла к нему.

То, что произошло между ними, пока она перевязывала его руку, было невозможно описать словами. Таинство. Такое могут почувствовать только двое. И осознать, что происходит. Точно понять, без сомнений, просто познать это. В такие моменты для сомнений не остается места.

Он поцеловал. Трепетно. Это была любовь. Не такая, наверное, какую испытывала Даша. Человек напротив на подобное чувство способен не был. Но это определенно была любовь. Его, Романа Чернышева, такая, как он умел. Даша знала, что это у него впервые. Видела. Верила. Чувствовала. И, стоило ему лишь раз попросить, сразу простила его. Потому что он сделал это искренне.

19. День