Русский остаток - Людмила Николаевна Разумовская

занавеской и парадную комнату вроде гостиной, из которой, в свою очередь, разбегались двери в еще две отдельные каморки.

– Устали с дороги? Замерзли?.. Нюша! – крикнула матушка куда-то в глубину дома. Выскочила некрасивая девочка лет пятнадцати. – Ставь чайник, дочка. А вы садитесь, отдыхайте пока, – снова обратилась она к гостям.

– Да, матушка, вы не беспокойтесь… – начала Галина. – Мы не голодные… Мы с собой привезли… – И Галина стала выгребать продукты и гостинцы из сумки и ставить все на стол.

– Сейчас ведь еще пост… – как бы напомнила матушка, глядя на выставляемую Галиной снедь.

– Да мы знаем, это на Рождество.

– А вы сами-то как планируете? Останетесь на праздник?

– Если не прогоните, хотелось бы…

– Чего ж прогонять? Места хватит, как-нибудь устроимся.

Через четверть часа, помолившись, пили душистый травяной чай за большим поповским столом с какими-то очень вкусными постными пирогами (Нюшиного изготовления), вареньем и медом. Кроме Нюши за столом уселось еще двое ребятишек примерно семи и пяти лет.

– Это всё наши приемыши, – объяснила матушка. – Своих Бог не дал. И не то чтобы мы с батюшкой специально решали брать чужих деток, а как-то так, само собой вышло. Сначала вот она, – матушка кивнула на дочь, – появилась. Потом Шурка, он с отцом сейчас… Нам тут спонсоры машину старенькую подарили, так отец никак пока не освоит, а Шурка ездит, как будто он в машине родился, каждый винтик знает… Ну а эти двое, родные братики Тиша и Гриша, мамаша их совсем спилась, в прошлом году в канаве утонула, – просто рассказывала попадья. Белоголовые кудрявые дети улыбались, хитро-лукаво поглядывая на гостей, не чувствуя, по-видимому, никакого дискомфорта от рассказа матушки, словно и не о них шла речь. – А вообще-то мы с батюшкой сами из Питера. Я университет заканчивала, батюшка – Герцена, исторический. А здесь уже двадцать лет. Сначала дико казалось, потом ничего, привыкли. Народ здесь непростой. Знаете такое библейское определение – жестоковыйный? Вот нечто вроде того… Нет, в храм не ходят. Два раза в жизни: крестить и отпевать, – всё! Правда, крестить сейчас все меньше приходится, народ совсем рожать перестал, может, где по стране и рожают, а у нас в основном мрут. Каждый день почти батюшка по всему району мотается отпевать. Вот он им и говорит: как же это вы совсем не молитесь? Ведь вы в море ходите (у нас Ильмень-то морем зовут), каждый год тонете. Пришли бы помолились Николаю-то Чудотворцу, ведь ваше озеро совсем скоро приватизируют, уже на части всё поделили, что есть-пить будете, детей чем кормить? – Матушка махнула рукой. – Русский мужик все пропил. А то у нас недавно икону украли. Список с чудотворной Старорусской, семнадцатый век, огромная икона, почти два на три метра, как они ее уволокли? Не иначе бесы помогали… Нет, не нашли, какое там… у нас милиция только за деньги помогает, кто платит. У них один ответ: нет бензина. У нас храм шестнадцатого века, крыша течет, денег нет, я говорю: мужики, вы ж русские, хоть по рожденью православные, возьмитесь, залатайте во славу Божию. Куда там! Вы, говорят мне, деньги с нас каждое воскресенье стрижете, сами и латайте! Это ж надо так высказаться, стрижете! А уж деньги-то у нас… Три старухи, слава Богу, если придут, да полстарика… Чем спасаемся? Да вот батюшка каждую неделю в Старую Руссу ездит, лекции на курорте читает, что-то там продаем – крестики, иконки, да сюда людей на экскурсию привозят, свечи-записки, так-то редко кто жертвует, у простого народа денег не густо, а богачи – те лучше в кабаке да за границей прогуляют… О душе мало кто думает… А летом полегче, дачники, Москва, Питер, не все, конечно, но, бывает, что и приходят в храм, особенно на праздник… А так – свое хозяйство, без этого не прокормишься: куры, козы, огород… так-то не голодаем, конечно… Слава Богу за все. Иногда приезжаем в город… Ой! Царица Небесная, как там люди живут?.. Нет, у нас красота, у нас… сейчас, конечно, время не то, а летом!.. благодать. Был бы на земле рай, если б не человек, – со вздохом закончила матушка.

Подьехала машина, радостно загавкал пес. Накинув платок, матушка вышла на крыльцо встречать мужа. Через несколько минут в комнату вошел невысокий, плотного телосложения, с умным, добрым лицом отец Николай.

Галина и Алексей подошли под благословение.

– Вот, отец, наши гости, – представила Галину и Алексея матушка. – Родственники протоиерея Афанасия. Из Питера.

– Что ж, очень рады. Родственники, значит? – Он внимательно посмотрел на Галину.

– Я – родная внучка, а это мой сын – соответственно, правнук.

– Да вы садитесь, садитесь, пейте, я вот тоже сейчас к вам присоединюсь. – И он пошел мыть руки.

– Вам матушка уже, должно быть, доложила, ездим с сыном на заработки, – пошутил отец Николай, присаживаясь к столу. – Такое у нас с ним послушание. Сейчас народ немножко очухиваться стал от безбожия. Но каша в головах неимоверная. И опять наша пресловутая интеллигенция все путает. Везет экскурсоводша в наш храм отдыхающих захожан, те слушают матушкину лекцию, ставят свечи, пишут записки, все как полагается, а через пятнадцать минут та же экскурсоводша ведет, извините, весь кагал прикладываться к знаменитому местному камню-шептуну, яко неразумных язычников. И прикладываются ничтоже сумняшеся! Как вам это понравится? Вы, простите, кто по профессии? – обратился он к Галине.

– Я филолог, – ответила Галина и почему-то покраснела.

– Ну, это не страшно… Матушка у меня вон тоже филолог, однако всему здесь выучилась – и на клиросе петь, и коз доить… А вы, молодой человек?

Молчавший до сих пор Алексей слегка охрипшим от долгого безмолвия голосом произнес:

– Я на четвертом курсе исторического в университете.

– Ты смотри, мать, – коллега! – весело удивился отец Николай. – Ну-ну… Значит, прямые потомки отца Афанасия… – еще раз уточнил батюшка. – А я ведь уже и икону вашего деда заказал, обещали к Пасхе привезти. Да-а… неисповедимы пути Господни!..

В комнату вошел невысоконький и до того тщедушный паренек, что Галина никак не могла определить его возраст, на вид – лет четырнадцать, но, судя по тому, что он водит машину, уже, по меньшей мере, восемнадцать.

– Знакомьтесь, наш старший сын и главный помощник Шура. Не знаю, что бы я без него делал. Он и в алтаре, и по хозяйству, и куда поехать, что привезти – все он. И музыке учиться сестру свою Нюшку возит, голос у нашей доченьки оказался соловьиный. – Он одобрительно посмотрел на мгновенно зардевшуюся девушку. – В армию осенью повестка пришла, так чудеса – только поглядели на него, так сразу и отпустили. А мы и рады. Садись,