Это - Фай Гогс

– К тому, что теперь эти шестьдесят часов мне придется таскать Кэрол по свечным лавкам, чтобы бы она пореже разевала свою широченную пасть?

– Да плевать я хотела на твою Кэрол! Ты должен сказать им, Нил! Тебя-то они послушают! А если не послушают, пусть потом не жалуются!

– Да чего сказать-то? Кому?

– Скажи им, что никакие их решения ни на что повлиять не могут и никогда не могли, потому что «свобода выбора» – это все вздорные марксистские утопии! Что, тепло стало? Купи мороженку, в тенечке посиди! Все, что от вас требуется – это просто расслабиться и перестать искать «решение», которого нет! А сказать, почему?

– Почему нет, или почему не надо ис…

– Это одно и то же!

– Ну и почему?

– Да потому, что сложнейший синтез мириад причин и обстоятельств, находящихся вне зоны вашего контроля, давно уже предопределил все ваши индивидуальные решения до единого – что уж говорить о коллективных?

– И когда это существование опять перестало предшествовать сущности?[55] Да что там у вас творится-то?

– Не предшествовало, не предшествует и не будет предшествовать… Ха-ха-ха! Дошло? Круг непредшествования сомкнут!

– Но разве конъюнктурная вариабельность применения аэрозолей с целью аннигиляции нозально-перцепторных аномалий не подразумевает обязательного наличия свободы выбора?

– Опять умничаешь, недо-Гагарин хренов? И как это до тебя никто не расчухал? Может, тогда тебе стоит первому воспользоваться этой самой «свободой», чтобы не стать кормом для моих червей? Разорвать эволюционную цепь превращения компоста в алмазы?

– Алмазы? Так все дело в них?

– А ты думал, все дело в экзистенциальном пердеже? Ну, то, есть, отчасти в нем, конечно, но… Ладно, уломал… это ж надо, какой настырный… Так и быть, открою тебе эту… тайну бытия. Готов?

– Ну, я ни о чем таком не просил, но…

– Тогда следи за мыслью: вот вы, особенно в последнее время, повадились эти самые алмазы из меня выкапывать. Было дело?

– Ну, допустим…

– То-то же… Я лично расцениваю это как бессознательную попытку припудрить медузу, чтобы она сошла за Мадлен Олбрайт…

– Непонятно.

– Из грязи – в князи, со свиным рылом – в калашный…

– Понятно.

– А на место их кто потом положит? Не задумывался об этом? Короче, вот мне и пришлось сперва поддать вам холодку. Понял, зачем?

– Чтобы вместо алмазов мы выкапывали уголь и сжигали его, чтобы углерод поступал в твою атмосферу, а потом выпадал обратно вместе с осадками и превращался обратно в уголь, а тот уже в алмазы?

– Не в бровь-морковь, а в глаз-алмаз!

– А не логичнее ли было – раз уж у нас нет никакой свободы выбора – сразу поднять градус, чтобы мы не трогали уголь? Исключить из игры все лишние ходы?

– Нет, Нил. Не логичнее. Потому что дело тут совсем и не в алмазах тоже.

– Не в алмазах?

– Я же вроде так и сказала. Не в алмазах. Дело в этом, как его… круглый такой…

– Круговорот?

– Во! Круговорот! Только о нем и речь, Нил! Ты думаешь, зачем я тут как каторжная годами ношусь по одному и тому же маршруту вокруг вон той раскаленной штуковины, а о «спасибо» даже и не мечтаю? Уже молчу о том, что еще и вокруг себя самой приходится наяривать, и угол наклона менять к этой… как ее… вечно на языке вертится… эклиптике! Мне что, больше всех надо? Когда вы уже сообразите, что ничто не случайно? Что все дело в… как их… циклах? И скажи им, чтобы больше не путали мои зашибенские циклы со своими… выборными! – тьфу на них! И я это делаю не для того, чтобы остался доволен этот их тупой… как же… слово еще такое противное…

– Электорат?

– Да! Зачем, думаешь, мне нужны собственные циклы? А? А?!

– Затем же, зачем НФЛ придумала свои собственные правила для игры в регби? Грязный кэш и девки с пипидастрами?

– Дурак! Циклы нужны только для того, чтобы иногда напоминать вам, глупым маленьким вошкам, что все преходяще и обязательно рано или поздно повторится, и все это уже когда-то происходило, причем до хрена уже как много раз; вполне достаточно, чтобы перестать уже видеть разницу между тем что было, и что будет, и наконец сообразить, что времени – его попросту нет; нет никакого движения из прошлого в будущее, потому что и то, и другое – это всего лишь неверно истолкованное настоящее; что все накопленные вами знания как были, так и остались ворохом мертвых и умирающих слов, ибо, во-первых, смыслы, ими обозначаемые, преходящи и сиюминутны, а во-вторых, уже сама неисчерпаемость этих смыслов эти самые смыслы и исчерпывает; что отказываясь мириться с фактом конечности разума и продолжая плодить знания по экспоненте, вы точно так же экспоненциально увеличиваете и ваше разочарование – меж тем как все непознанное, равно как и все когда-либо якобы уже познанное вами, как было, так и останется непознаваемым, и что с самого начала единственной целью этого долгого путешествия по пути разума было одно лишь смирение, как таковое – смирение с тем фактом, что все, что «было» и «будет» – оно просто есть, и это «есть» не нуждается ни в каких напоминаниях, потому что оно и само прекрасно справляется с тем, чтобы напоминать о себе, посылая вам чудесные узоры из света и замечательную своей безыскусностью сладчайшую музыку – но вместо того, чтобы преисполнившись священного благоговения просто любоваться этими проявлениями, вы сразу же намертво хватаетесь за них, обозначаете, называете, систематизируете, присваиваете порядковые номера, располагаете вдоль выдуманной вами координатной оси, наделяете несуществующей сутью, значением и ценностью – и вот так звуки и свет становятся образами, образы – словами, а слова – историями; истории эти вы затем распихиваете по ящичкам и растаскиваете по двум душным коморкам, над одной из которых вы сами бог знает зачем приклепали табличку «прошлое», а над второй – «будущее», хотя обладай вы хотя бы каплей фантазии, эти таблички можно было бы спокойно поменять местами – и тогда ваше прошлое стало бы историей о будущем, только рассказанной наоборот…

– Окстись, пончик! Я правильно расслышал насчет «истории о будущем, рассказанной наоборот», или это моя еда из