Это - Фай Гогс

– Мой отец был уверен, что именно его сыну удастся достичь того, чего не смогли остальные – ведь помимо богословия я преуспел еще и в том, как воссоединяться со своими двойниками вне независимости от их… как бы выразиться… нравственного бэкграунда. Более того, я достиг в этом таких успехов, что стал первым в роду Стоунов, кому рассказали и о заклятии, и обо всем, что с ним было связано. Принимая во внимание мою одержимость добродетелью и всем вот этим, мой отец начал целенаправленно готовить меня к тому, что мое альтер-эго окажется совсем не ангелом. Мы и предположить тогда не могли, как оно выйдет на самом деле!

Священник сокрушенно покачал головой.

– Когда мне исполнилось восемнадцать, в двери нашего дома постучалась Опаловая Лиса. Мы ждали ее и приняли, как члена семьи. А дальше, как я и говорил, произошло нечто неожиданное. До нее никто из Лис не обращал на юношей никакого внимания, хотя еще Эдуардо выдвинул гипотезу, что Лису можно убедить помочь воссоединению, обольстив ее. Он считал, что Лиса не сможет устоять, если осознание наследника будет достаточно ярким. Эдуардо называл эту яркость «огнем знания».

Трудно сказать, горел ли во мне этот огонь в столь раннем возрасте, но каким-то образом я сумел растопить лед. Вскоре между нами вспыхнули… м-м…

– Я понял. Вы, наверно, уже и забыли, как оно было, но замените мысленно эту парочку на взрослого мужчину в женском платье и семилетнего мальчика…

– Дело в том, что для описания того типа отношений, которые у нас тогда сложились, вообще невозможно применить… знакомые нам определения… Однако, учитывая, что нечто подобное произошло и в твоей жизни… необходимости в этом… нет…

Последние слова священник произносил так, будто из него выкачали воздух. Даже сейчас я не решился посмотреть в сторону… Фло, но всем телом чувствовал, что она сверлит меня своими убийственно ледяными глазами.

– Спустя примерно год мы с ней сбежали… как это было и с тобой, мой отец очень давил на меня… а затем по Нью-Йорку прокатилась целая волна кошмарных преступлений… которую совершала юная пара… да, юная… пара… девушка подходила… под описание Опаловой Лисы… а вот с парнем все было куда сложнее… То он выглядел в точности, как я, то становился вообще на меня непохожим… такого малю-ю-юсенького росточка… короче ты был прав, один в один доктор Джекилл и этот… не помню уже… страшненький такой…

– Эй, прекратите умирать! Что было дальше?

– А потом… прошло не помню сколько… прилично… и родился ты… у этой твоей… тети Джулии, – священник вдруг захохотал, как безумный, – и того, второго… – Он еле выговаривал слова, давясь от смеха. – Вот в кого ты такой коротышка…

– Подытожим, – резко перебил я его. – «Тетя Джулия» – моя мать, она же Опаловая Лиса; вон тот неказистый маломерок –ваше злое альтер-эго, он же Отставной Отец Всего Сущего, он же и мой отец; вы – предпоследний, непонятно почему выживший наследник. А теперь живо выкладывайте: как вам удалось уцелеть?

– Господи, парень, неужели ты так ничего и не понял? Да не знаю я… как мне удалось уцелеть… Я даже не знаю, удалось ли! Может быть, ты видишь и слышишь меня только потому, что она рядом… и ты теперь можешь видеть и слышать то, чего больше нет, – его речь с каждым словом становилась все тише, все неразборчивее, – а может… никогда и не было…

Я вдруг понял, что священника в самом прямом смысле больше нет за столом, как нет и поверенного, самого стола или комнаты, а слова эти просто звучат в моем уме, – в том уме, который я, как ни пытался, больше не мог отличить от этих самых слов – ведь, кроме них, ничего другого больше и не существовало…

Самым краешком своего стремительно тускнеющего сознания я успел подумать, что этой парочке снова – и теперь уже точно в самый последний раз – удалось облапошить меня, и стремились они вовсе не помешать мне приблизиться к Лидии-Фло, а совсем наоборот – усыпить мою бдительность и позволить ей свершить свою месть, которую я, несомненно, заслужил! Наверное, я все-таки не удержался и посмотрел ей в глаза, и всё, что когда-то было мною, безвозвратно кануло в этот неоглядный омут, где…

Глава 43

В которой выяснится, каких не берут в астронавты

…вдруг резко зазвонил телефон.

– Да?

– Нил?

– Да.

– Нил, это ты?

– Я. Кто говорит?

– Нил, а это точно ты?

– Эй, дамочка, я вам в десятый раз повторяю, что Нил – это я. Вы сами-то кто будете?

– Фу, надо же… дозвонилась… В смысле – кто? У тебя на трубке-то что написано?

– Написано – «Для экстренной связи».

– Ясен пень, что для экстренной. Разве в тех холодных космических далях бывает другая связь? Ты ниже прочти. Или выше.

– Написано «Земля».

– Ну?

– Что – «ну»?

– Слетай на Луну!

– Уже.

– Я в курсе, что «уже». Поэтому и звоню.

– Послушайте, леди, я не хочу грубить – поэтому в последний раз спрашиваю…

– Зачем?

– Что – «зачем»?

– Зачем, говорю, спрашиваешь, если там у тебя прямо-таки буквами написано, кто звонит?

– Хочешь сказать, детка, что ты и есть Земля?

– Ага. Она самая. Что своих провожает… питомцев… фу, и кто только выдумал это словечко – «питомцы»… фу еще раз… И никакая я тебе не «детка». Провожаешь их, провожаешь, а они тебе хлоп – и «детка»!

– Послушайте, леди, мне не до…

– А до чего тебе?

– В смысле?

– У тебя там что, дел навалом? Лежишь себе, на педальки давишь. Кстати, не особо напрягайся. Они все равно ни к чему не присоединены. Ну зачем тебе там педали? Ты лучше расскажи: как слетал? Как парни?

– Какие парни?

– Вот именно. Поэтому-то я и звоню тебе, Нилу Армстронгу, а не тем двоим. Или троим?

– Двоим. Вроде.

– О чем и речь. Слушай, а давай обойдемся без этой гомосятины про маленький…

– Уоу! У-о-о-о-о-оу! Язык, леди!

– У кого что болит, называется… Не переживай! Вообще-то, я имела в виду этот твой дурацкий маленький шаг, который для всего остального человечества чего-то там…

–