#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

– Я не к басурманам, а к американцам еду. Мать ворчит, и ты ещё кровь пьёшь! Просто непривычно Лизку оставлять. Волнуюсь!

Тогда казалось – раз за океан, то обязательно надолго, на целый месяц, не меньше. Недаром же в воздухе девять часов болтаться!

В аэропорт все поехали провожать. Соньке на посадку, а Лиза в рёв, хоть разворачивайся и домой! Мать стоит – глаза на мокром месте.

– Да вы что, с ума посходили! Словно на всю жизнь отправляете! Вернусь же!

Соня так и не смогла заснуть. Весь полет маялась, ноги затекли.

Как, интересно, толстые летают? Стоя, что ли? Ещё оделась не по-дорожному, каблуки напялила, как в театр вырядилась.

Самолёт приземлился, а ей туфли не натянуть, хоть плачь. Она старалась держаться естественно, прятала свой страх и неуверенность. Все было настолько непривычно, словно в американском кино! Пройдя все формальности, она гордо выкатилась, прихрамывая. Туфли невыносимо жали. Сразу увидела кудрявую Анькину голову и Веню с каким-то новым выражением лица… Чисто американец! Ребят было не узнать, все изменилось в них – даже смех другой, и расслабленность какая-то. Нью-Йоркский аэропорт поражал изобилием рас и разноцветием лиц.

– Сонькаааааааа! Это же столица мира! Самый крутой город на земле! – Аня задыхалась от восторга. – Вень, а давай Соню по Манхэттену прокатим! Не попрём же мы её сразу к нам в Бруклин!

Она села за руль новенького «лексуса», Сонька рядом, Веня сзади.

– Какая у вас тачка знатная! Денег, наверно, стоит? – Соня нежно погладила кожаную торпеду.

– Так мы в кредит взяли! – засмеялась Анюта. – Тут все в долг живут.

– Потом всю жизнь расплачиваются! – подхватил Вениамин.

С заднего сиденья потянуло странным запахом. Веня затягивался самокруткой.

– Пыхнешь разок, Сонь?

– А что это?

– Что-что? Самая что ни на есть марихуана! Ну попробуй! Хорошая травка, лёгкая, – протянул Анюте.

Та сделала затяжку и передала Соне.

– Я простые-то не курю! Боюсь я!

– Не бойся! Я вот могу иногда затяжку сделать. А этот шмалит весь день. Скоро мозги высушит, забудет, как его зовут!

Соня курить отказалась наотрез.

– Не, не буду! Вот от выпивки не откажусь, что-то колбасит меня. Так закрыто уже всё?

– Ты в Америке, Соня! Здесь и самолёт ночью купить можно, были бы зелёные.

В это время в Питере всё вымирает.

Соня прилипла к окну.

– Господи, город весь горит, светло, как днём. А народу-то! Здесь спят вообще? А небоскрёбы! – она высунулась из окна.

Было удивительно тепло, волосы разлетались в разные стороны. Она глотала воздух и задыхалась. «Америка, Америка!» – стучало в башке.

Я в Нью-Йорке! Блин, не верится!

Припарковаться ночью не составило проблем. Бары и кафешки были на каждом шагу.

– Ну что, по виски?

Соня виски не жаловала, а здесь захотелось, и льда чтобы побольше. Аня тоже пила, хоть и за рулем.

– Не переживай. Тут не нарушаешь – не остановят. Бабло полицейские не берут. Вот и дёргать всех подряд резона нет. Не дай Бог деньги за нарушение предложить, сразу наручники наденут. Наших дураков много пострадало.

Ребята снимали просторную квартирку – two bedroom. «Здесь квартиры по количеству спален, гостинка не в счёт».

Веня затащил Сонькин чемодан.

– Ты что там, кирпичи притащила?

– Ну так надолго еду! Толком не поняла, что брать, вот и накидала всё подряд. Денег-то в обрез, в магазинах не разбежишься. Триста пятьдесят долларов чеками выдали. Палехские шкатулки привёзла, ремни солдатские…

– Да я тебя здесь по таким местам потаскаю! Всё крутое и со скидками огромными. Ещё и на продажу прикупим. Ты лучше знаешь, на что спрос…

Аня с Веней звёзд с неба не хватали. Начинали трудно. Денег в обрез, порой и жрать не на что. Анюта рачительной не была, появилась лишняя копейка – сразу по магазам. Знала: глупо это, но была безвольна перед соблазнами.

Аня пристроилась в русский кабак администратором. Она как магнит притягивала народ, недаром одесситка! Даже американцы захаживали. Для них было полной экзотикой завалиться в Бруклин, походить по деревянному настилу вдоль океана и поесть русских блинов с красной икрой в ресторане «Татьяна». А в ночных ресторанах такое веселье! Они такого сроду не видывали, как русские под блатные песни отплясывают и жрачка в несколько слоёв на столе.

Вениамин пристроился на маленькую бензоколонку одного русского эмигранта. Вроде опять родители слово замолвили. Балбес он был, конечно, ещё тот, и здесь это как-то особенно проявилось.

А выглядели они как миллионеры, не иначе. Вышустрили себе по голдовому «Ролексу». Анька со всеми евреями сдружилась на Сорок седьмой золотой улице. Иосиф – так вроде звали мастера – закуток там имел. Подогнал юзанные часики и не нажил ни копейки – помирал по Анюте и её кудрявой голове.

Аньке всё равно было, что ношеные. Эти деляги с Сорок седьмой начистят их до блеска, вот и как новенькие. Бывало, и ворованные продавали. Правда, предупреждали – в магазин не ходить, если что поломается, здесь на золотой улице полно умельцев, починят.

Соня сама там побывала, золотишко своё российское как лом продавала. В огромных многоэтажных домах одни офисы – поменьше, побольше. Все копошатся, свой гешефт делают. На первых этажах – как секции, ювелиры-ремесленники свои изделия продают. Хочешь – «Тиффани» тебя сварганят, хочешь – «Картье». Только стоить это будет совсем других денег.

Анюта себе круг бриллиантовый вокруг циферблата заказала, всего 1800 зелёных. В родном Rolex за это что-то под десятку просили. Соня тоже Rolex хотела, только новенький, чтобы из магазина. Не нужен ей золотой, пусть стальной будет с полосочкой золота по звеньям браслета, но по всем правилам чтоб куплен.

На все деньги, что выручила в Америке, купила-таки часы со всеми вытекающими понтами. В магазине на Пятой авеню чувствовала себя звездой первой величины.

Анька называла её полной дурой.

– Теперь ты каждому русскому эмигранту в Штатах будешь объяснять, что купила их в магазине за full price! Они тебя, если поверят, сочтут полной дурой. Или не поверят, скорей всего. Здесь один Харькив чего стоит! В коробке картонной жить будут, но при часах, и чтобы очки Cartier обязательно. Зачем столько переплачивать? Полчаса понтов голимых и все!

В Нью-Йорке стояла поздняя тёплая весна. Анюта работала сутки через двое, до шести утра народ буянил в кабаке. Сонька с Анютой неотступно. С утра на океан приезжали и к Стелле на обед. Мать у Аньки была мировая. Готовить любила! Аня в неё была, только Стелла круче. Соня все рецептики записывала, да куда там! Такое не повторить, продукты другие. Особенно