#Мы никогда не знаем… - Ирина Борисовна Оганова

поунижаться перед мерзкими, зажратыми бабёнками. Но в душе жила необъяснимая уверенность, что всё это не навсегда и у неё в жизни что-нибудь случится, нужно только не раскисать и вперёд двигать. Автика она в расчёт не брала – не любила. Соня была уверена, поставь она условие – либо ЗАГС, либо расход, – с букетом белых роз уже стоял бы под дверью, не обращая внимание на вопли мамаши. Умом понимала – Авто надёжный, и жизнь по-другому устроить сможет, и к Лизе привязан, но ничего поделать с собой не получалось – красивых любила. И откуда у неё это? Может, оттого, что к себе много вопросов и комплексы с детства?

Вроде нет! Надо маму спросить. Может, она что помнит?

У мамы тоже ответа не было.

Вроде, всё, как у людей, – обычно, без перегибов. Летом ездила почти на два месяца в Пицунду – спасибо Авто. Его маман зубами скрипела, но сыну номер делала. Соньке там очень нравилось, и Лизе раздолье. Вышел с утра из корпуса, два шага – и море тихо плещется, гальку перебирает. Автандил с утра на рынок. Накупит свежих овощей, фруктов, круг сыра домашнего. Соня сыр местный обожала. Помидор пахучий, головка чеснока, кинза, лаваш горячий только из печи… И всегда на Лизку сослаться можно и Автику отказать. Так он, хитрый, устав от Сонькиных отговорок, тётку в возрасте привёл.

– Вот, гулять с Лизой будет и на пляж ходить. Тебе тоже отдых нужен!

– Знаю я твой отдых!

Не хотелось, но пришлось согласиться. Жалко стало: так старается, а от неё ничего в ответ. Ну и что! Помучилась час, а то и того меньше, и свободна на весь день!

Соня и с собой везла несколько чемоданов. Особенно на мужское спрос был. На Кавказе всё в миг разлеталось. Вот они одеться любили! И деньги водились немалые.

Авто сам цены устанавливал:

– Здесь народ другой! Не прижимистый. Сколько скажешь, столько и заплатят, лишь бы понравилось. Не на рынке, торговаться не будут!

Пользы от него было сколько хочешь.

Странно, почему тогда это казалось Соне не самым важным? Наверно, жизнь казалась бесконечной, и ценить, что имеешь, было скучно и бесперспективно. Во всяком случае, он не мешал, и она научилась мириться с его присутствием.

Думала ли она о большой любви? Ей казалось – нет. Зачем? Живёшь себе спокойно, и голова не болит, а там, глядишь, и встретит кого, примет и пустит в сердце. Мужикам она нравилась, сомнений не было, но и годы поджимали. По сравнению с молодыми девятнадцатилетними пигалицами она была уже далеко не девица на выданье. Это в Италии Ленка в тридцать лет ещё бейбик, а в Рашке – старуха. Кто тогда знал, что однажды и здесь изменится отношение к возрасту женщины, да и ко всему в целом? Время стремительно менялось. Начиналась эпоха брожения и перемен.

Лена всё реже появлялась в Питере. Ей подвернулся приличный вариант в лице известного коллекционера живописи, владельца галереи. Он был гораздо старше, но Ленка считала его крутым и харизматичным.

Соня разглядывала их совместные фотки и удивлялась: что она нашла в этом стареющем интеллектуале?

Ей виднее.

Он открыл Ленке все двери миланского общества, она пошла учиться на искусствоведа и полностью стала соответствовать всему, что теперь её окружало. Детей не хотела категорически!

Сонька не понимала, в её представлении брак предполагал продолжение рода.

Лена смеялась:

– Мне этого не надо. Одни заботы и геморрой! Вырастет свинья, и что с этим делать? Назад ведь не засунешь! Нее! Я как-нибудь и без этого проживу.

– А старая станешь? – не унималась Соня. – Стакан воды некому будет подать?

– Ты об этом? И что вы все про эту воду? Бред какой-то!

Когда открыли границы, Соня особо не думала. Сначала к Анюте в Америку, та уже все телефоны оборвала: иди визу получай!

В голове не укладывалось, как всё в одночасье изменилось. Вроде радоваться надо, а как к этой радости подступиться – непонятно! Особенно боялась в американское консульство идти. Такого наслушалась! Отказывают многим, особенно незамужним. Что ребёнок есть, конечно, большое преимущество. Справка с работы нужна. Где справку с работы взять, да ещё и фуфловую, не понимала. Все говорили, что и на работу позвонить могут, проверить. От таких мыслей дурно становилось. Ноги не шли.

Анька звонила и звонила:

– Не съедят же тебя! Дадут, уверена! Я тебе и приглашение пришлю. Правда, для них это пустые бумажки. Знают – русские любой документ состряпают, если припрёт! Ты говори, как есть, – мечтала всю жизнь в Нью-Йорке побывать! Небоскрёбы и всё такое!

Сонька решилась. Оделась строго, но поприличней. Справку с работы делать не стала, вдруг и так прокатит. Если спалится, никогда не пустят в Америку! Солгал, и больше нет тебе веры.

Очередь в консульство была побольше, чем в Мавзолей Ильича в лучшие годы. Многие второй день толклись. Соня с трудом понимала, как можно столько выстоять. Люди отходили – кто поесть, кто по нужде какой. Это потом введут трехгодовые визы и весь процесс упростят, чтобы народ не томить и лишний раз свою демократию продемонстрировать. Соньке в итоге визу дали – каким-то чудом и без работы проскочило. Она так устала, что на лице кроме безразличия ничего не было. Раз всё до фонаря, значит, не стремится в Америку на постоянку.

Пришла домой, словно тряпочка, вялая, с трудом до дивана добралась. Наталья с Лизой с фигурного катания пришли, а Соня лежит бледная, и глаза в пол-лица, спать хочет, а заснуть не может.

– Тебя что, пытали там? Ты себя в зеркало видела?

– Да, Сергеевна! Это не в Псковскую область съездить и даже не в Сочи. Новая жизнь начинается! И к ней ещё привыкать придётся.

Наталья Сергеевна стягивала с Лизы курточку.

– Зачем тебе эта Америка сдалась? Смотри, на кого похожа! Там тоже, поди, не сахар, капиталисты хреновы!

Сонька спустила ноги с дивана и протянула руки к Лизке. Мелкая молча уткнулась в неё, крепко обхватив ручонками.

– Наташ, ставь чайник. Сейчас помру от голода. Ещё повезло, один мужик очередь мне продал. А так бы и завтра с утра самого достаивать. Вот у нас народ предприимчивый! На всём заработает! Видно, поэтому и сваливать не боятся, знают – везде пристроятся.

Соня собиралась как в последний путь – тщательно и с трудом. Наталья только качала головой.

– Тебя словно на каторгу гонят! Вот ты удумала к чёрту на куличики! Лучше бы к Елене съездила, чем