Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– С яблоками.

– Тогда приходите к семи, если у вас это время свободно.

Я встала и направилась к двери.

– Зоя Евгеньевна…

– Да? – Я обернулась.

– Я не должна вам этого говорить, но я рада. Я очень рада, что вы остаетесь.

На следующее утро, позавтракав, я собралась в читальный зал. За последний месяц я основательно забросила диссертацию, из-за чего периодически испытывала угрызения совести, поэтому сегодня решила наверстать упущенное. Из библиотеки я планировала сразу отправиться к Фаине Кузьминичне, заглянув по пути в продмаг. Пирог пирогом, а приходить в гости с пустыми руками некрасиво.

Когда я шла через вестибюль, зазвонил телефон. Я остановилась, почему-то не сомневаясь, что звонят мне, хотя здесь проживало несколько десятков человек. И действительно, Клавдия Прокопьевна передала мне трубку.

– Доброе утро, Зоя Евгеньевна. Это Олеся с почты. Вам сразу два письма. Одно из Ленинграда, а второе из Монголии.

В полупустом читальном зале я выбрала самый дальний стол и в ожидании, пока библиотекарь принесет из хранилища заказанные справочники, нетерпеливо вскрыла пухлый конверт, отложив письмо отца на потом.

Привет, дорогая подруга!

Твое письмо, хотя и не без приключений, все же добралось до наших раскопок, с которыми мы успели основательно продвинуться, спеша закончить основную работу до прихода настоящих морозов. Они наступили десять дней назад, так что вот уже почти две недели мы сидим в наших утепленных палатках и носа на улицу почти не кажем, перемещаясь короткими перебежками в столовую, туалет или медпункт. Полевая работа встала до оттепелей, но участники экспедиции во главе с моим благоверным занимаются тем, что успели отыскать за прошедшие месяцы: систематизируют, каталогизируют, анализируют, полемизируют и чего еще только не «зируют». Поскольку задколенки они временно не протирают, я занимаюсь ничегонеделанием, разве что кто-то забежит пришить оторвавшуюся пуговицу. При таком холоде я только и способна, что лежать в теплом спальнике в позе эмбриона и стараться не расходовать понапрасну жизненную энергию.

Кстати, о позе эмбриона. Не поверишь, я беременна. Сама в шоке, честное слово! Ума не приложу, как это могло произойти. Мы с Мишаней, конечно, периодически уединялись, но всегда страховались от последствий, так что, когда меня начало тошнить по утрам, я решила, что это авитаминоз или какое-то вялотекущее отравление. Пришлось идти в медпункт, сдаваться суровой Алевтине Никифоровне. Она и огорошила меня «счастливой» новостью, сказав, что срок пять или шесть недель (то есть уже восемь, когда ты читаешь эти строки).

Собрался консилиум во главе с руководителем экспедиции, по совместительству – виновником ЧП. Согласись, беременная советская женщина посреди замороженной пустыни Гоби – явление довольно редкое. Мне пришлось то стыдливо краснеть, то возмущенно багроветь, то испуганно бледнеть, то зеленеть от внезапно накатившей тошноты. В итоге, рассмотрев за и против, собрание постановило оставить как есть, то есть не отсылать меня ни в Даланзагдад, ни в Улан-Батор, ни, тем паче, в Ленинград. Проблем со здоровьем, тьфу-тьфу, у меня нет, чувствую я себя вполне сносно. Аленький Цветочек заверила, что со мной все будет в порядке, это она берет на себя (вот здесь мне стало по-настоящему страшно). Ближе к родам (ужас-то какой!), которые ожидаются в конце июля, мы уже должны вернуться в Ленинград. Теперь о главном: я хочу, чтобы ты была крестной. Да, я бывшая комсомолка, ни во что такое не верю, но, как говорится, береженого бог бережет и хуже ребенку от этого не будет. Пожалуйста, скажи (то есть напиши), что согласна. Правда, для крестин тебе придется приехать в Ленинград (не повезу же я новорожденного в тайгу за тысячи километров!), но зато хоть будет повод увидеться.

Теперь серьезно. Мне, конечно, весьма не по себе, но я рада, что это произошло так быстро, хотя и не вовремя. Миша хочет девочку, ну а мне все равно, лишь бы ребенок родился здоровым. Не представляю себя в роли матери, но…

– Ваши книги.

Я оторвалась от письма и подняла глаза на библиотекаря, которая положила на стол стопку справочников. Ее взгляд за стеклами очков выражал осуждение: мало того что я не забрала книги сама на стойке выдачи, так еще решила воспользоваться библиотекой не по прямому назначению.

– Да, извините, спасибо!

…у меня еще будет время, чтобы подготовиться. Больше всего меня волнуют бытовые условия. Тетя Маша обещала организовать для меня усиленное питание, и та машина, которая повезет это письмо в Даланзагдад, должна вернуться с продуктами, в том числе с сухим молоком, тушенкой и корнеплодами. Вот до чего я докатилась, радуюсь завалящей морковке. Помнишь, как мы покупали в Елисеевском баночки с крабами и розовую, с жирком, ветчину? Сейчас мне это кажется чем-то нереальным.

Ох, ладно. Не буду занудствовать. Просто новостей больше нет, а я не хочу заканчивать письмо, потому что пока его пишу – общаюсь с тобой. Я бы многое отдала за возможность хотя бы пять минут побыть рядом с тобой, моя ненаглядная Зойка!

Пришла Аленький Цветочек, зовет на осмотр. Чувствую, я у нее теперь – идеальная подопытная свинка на оставшееся время экспедиции.

Поздравляю тебя с наступающим Новым годом, желаю исполнения желаний и чтобы в следующем году мы обязательно увиделись!

Остаюсь твоя подруга, Инга Сысоева.

Инга беременна. Это не укладывалось в голове.

Она, как и я, не планировала становиться матерью сразу после замужества, собираясь первые несколько лет пожить для себя. Но факт оставался фактом: в июле у нее появится малыш. Я испытывала одновременно радость и тревогу: как Инга перенесет беременность в таких условиях? Проживание в палатке, холод и скудный рацион, отсутствие полноценной медицинской помощи, удаленность от ближайшего райцентра, бездорожье… Лучше бы Инге вернуться в Ленинград, но оснований для того, чтобы прервать командировку, у нее не было. Работала она не в полевых условиях, а шить одежду в палатке теоретически можно вплоть до родов. Оставалось надеяться, что эта Алевтина Никифоровна действительно опытный врач и умеет не только принимать детей, но и делать все необходимое для поддержания здоровья будущей мамы.

Я не имела ничего против, чтобы стать крестной (хотя не видела в этом обряде особого смысла), однако тот факт, что для этого придется лететь в Ленинград, побуждал ответить Инге, что я вряд ли смогу выполнить ее просьбу. Но тогда она наверняка обидится. Если она попросила, для