Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая

– Есть копченая колбаса, сгущенка, шпроты и лечо. Консервированного горошка нет, это сейчас самый дефицит.

– Мне бы еще что-нибудь к чаю…

– Есть «земелах». Только нужно подождать, пока я соберу.

– У меня с собой денег мало, я как-то не думала, что…

– Ерунда какая! – Катя махнула рукой. – Потом занесете. Можете даже завтра.

– К кому это ты в гости собралась? – поинтересовалась Нана, когда продавщица вышла. – Уж не к Игорю ли? Ребята говорят, он из-за тебя в общагу вернулся.

– Не волнуйся, Игорь меня не интересует.

– Да, я и забыла, что ты к Рустаму переметнулась.

Ничего на это не ответив, я вышла во двор, решив подождать Катю там. Находиться с Наной в тесной подсобке было положительно невозможно. Вскоре она прошла мимо, держа в каждой руке по сумке и делая вид, что меня не замечает.

Я уже жалела, что затеяла все это, но уйти, не дождавшись Катю, было глупо, все-таки дефицитные продукты на дороге не валяются, да и Катю обижать не хотелось.

Возвращаться в библиотеку с пакетом, благоухающим колбасой, было не менее глупо, поэтому после магазина мне пришлось зайти в общежитие, чтобы убрать продукты в холодильник и взять кошелек. Ждать до завтра я не хотела. Вдруг в магазин придут с ревизией? Мне и так было неудобно, что я воспользовалась Катиным расположением. Пошла за печеньем, а принесла целую сумку. И эта встреча с Наной… Неважно, что она приходила с той же целью, я чувствовала себя чуть ли не преступницей. Это был комплекс ленинградской интеллигентки, от которого я никак не могла избавиться.

6

Предновогодняя неделя выдалась непростой.

В понедельник случился такой наплыв амбулаторных пациентов, словно стационар в конце недели закрывался не на три дня (два из которых были обычными выходными), а на три недели. До 13:00 я, как ни старалась, не успела всех принять. Даже пожертвовав обедом, все равно нескольких человек пришлось перенести на среду. Не успела закрыться дверь за последним пациентом, как позвонили с отделения и попросили срочно подняться: с Глафирой Петровной произошло ЧП. Я побежала наверх, представляя всякие ужасы, вплоть до нового инсульта или даже летального исхода. Оказалось, сестра-хозяйка попыталась самостоятельно встать с кровати и упала плашмя. Объяснить, где у нее болит, Глафира Петровна не могла (речь по-прежнему оставалась невнятной), пришлось везти ее на рентген, чтобы убедиться, что нет переломов, которые в таком возрасте чреваты неприятными последствиями.

Во вторник мне пришлось позвонить в здравотдел и через секретаря передать товарищу Головко, что я не смогу занять предложенную им должность. Фаина Кузьминична сказала, что если я сама к нему поеду, то вызову на себя лишний негатив, а еще велика вероятность, что он начнет меня уговаривать. Эти уговоры будут одинаково неприятны и мне, и Головко (особенно если он подумает, что я набиваю себе цену, чтобы выторговать условия получше). Я посчитала такую позицию трусостью, но Фаина Кузьминична возразила, что дело не в трусости, а в том, что нецелесообразно тратить на поездку половину рабочего дня ради пятиминутного разговора. Меня и саму не вдохновляла перспектива трястись в холодном автобусе больше часа по плохой дороге, сначала туда, потом обратно. Раньше, когда скорая по утрам возила анализы в ЦРБ, можно было добраться до Богучан таким способом, но после того, как при стационаре открылась лаборатория, этот вид передвижения стал недоступен.

Я надеялась, что Головко не примет мой отказ на личный счет и не затаит обиду. К тому же меня мучила мысль, что я, возможно, совершила ошибку, закрыв этим отказом путь к переводу в ЦРБ, если когда-нибудь в этом все же возникнет необходимость.

В среду утром, незадолго до 11:00, мне передали телефонограмму: «Завьяловой З. Е. в обязательном порядке явиться сегодня, 29.12.1981, к 14:00 в райком комсомола». Подпись: секретарь райкома Дедов.

«Что ему опять нужно?!» – с досадой подумала я. Когда, наконец, он оставит меня в покое? Целый месяц от него не было ни слуху ни духу, так что я в конце концов расслабилась и перестала опасаться новых посягательств с его стороны. Самым разумным было не ходить. Наверняка повод, который Дедов придумал на этот раз, окажется притянутым за уши, истинная же цель вызова – пригласить меня отметить вместе Новый год.

Я перечитала телефонограмму, зацепившись за слова «в обязательном порядке». Меня кольнуло неприятное предчувствие, словно интуиция подала сигнал: я совершу ошибку, если не пойду. Следом за этим предчувствием пришло беспокойство. Чтобы его заглушить, я сосредоточилась на работе.

В час дня я спустилась в столовую, но к окну раздачи стояла длинная очередь. Вернувшись в ординаторскую, я выпила чаю с печеньем и зашла к Фаине Кузьминичне – предупредить, что отлучусь на некоторое время.

– Вызов в райком? – Она нахмурилась. – В связи с чем?

– Не знаю, товарищ главврач.

– Вы в чем-то провинились по линии комсомола?

– Нет. Вы же знаете, – я улыбнулась, – мое поведение безупречно до неприличия.

– Знаю. – Фаина Кузьминична не улыбнулась в ответ. – Тем более странно, что вас вызывают.

– Думаете, тут какая-то ошибка?

– Вряд ли. Дедов не из тех, кто по ошибке вызывает не того, кого надо. – Главврач помолчала. – Вы с ним, кажется, некоторое время встречались?

– Вряд ли это можно назвать встречами. То есть мы, конечно…

– Не нужно ничего объяснять, Зоя Евгеньевна.

Я просто хочу сказать, чтобы вы были осторожны.

– Вам что-то известно?

– Нет, – после секундной заминки ответила Фаина Кузьминична. – Вам пора идти. На такие собрания лучше не опаздывать.

В вестибюле райкома меня встретила комсорг Яна Лучко. До этого мы несколько раз встречались, и я запомнила ее как общительную, приветливую молодую девушку, хотя и не по возрасту серьезную. Сегодня она поздоровалась со мной сухо, словно нехотя. Я списала такое поведение на ее отношения с Дедовым и ревность ко мне как к возможной сопернице, но сделала вид, что не обратила на это внимания.

– Вы не знаете, зачем меня вызвал Сергей Иванович?

– Пройдемте в зал заседаний, – оставив вопрос без ответа, холодно сказала Яна. – Только сперва разденьтесь в гардеробе.

Мое беспокойство переросло в тревогу. Собрание в зале заседаний предполагало наличие как минимум нескольких человек. Если меня досрочно выдвинули кандидатом в члены партии, почему тогда Яна так неприветлива? Нет, дело было в чем-то другом.

В зале заседаний стояли несколько рядов деревянных кресел с откидными спинками, как в кинотеатре. Перед первым рядом на небольшом возвышении стоял стол под красной