Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова
Год Черной Обезьяны читать книгу онлайн
Увлекательная кинематографичная семейная сага, каждый поворот сюжета которой приближает героев к раскрытию давних тайн. Роман охватывает несколько постсоветских десятилетий, включая эпоху расцвета приграничной торговли между Россией и Китаем, и прослеживает, как поступки родителей влияют на жизнь их детей. В этом романе каждый персонаж – звено в цепи событий, где любовь, предательство, алчность и самопожертвование переплетаются с мистическими предчувствиями и случайными встречами, которые становятся точками невозврата для каждого. Это размышление о том, как невидимые нити судьбы связывают людей, как гены и наследство прошлого определяют выбор и как правда находит дорогу к свету, меняя жизни навсегда.
Ангелина наконец смотрит на гостью как следует. Ее брови ползут вверх в удивлении, потом она хмурится, запахивает дубленку, неуверенно улыбается. Она, конечно, не перепутала Машу с Мартой.
– Вот это сюрприз! Машка! Ты как тут оказалась?
Ангелина, кажется, не понимает, куда девать руки, поэтому машинально чешет спину Амуру. Пес тем временем уже будто бы совсем подобрел, виляет хвостом, тянется, чтобы обнюхать.
– Да ты заходи, заходи, что ж на морозе стоять!
Холл санатория отделан с претензией на роскошь, но безвкусно: на натяжном потолке налеплены какие-то жуткие розы из зеркальных лепестков, оранжевые стены в блестящей крошке, белые кожаные диваны совершенно не вяжутся с массивной деревянной стойкой ресепшена.
– Ну, как тебе у нас? – Ангелина обводит руками свои владения.
– Очень красиво!
– Пошли, я тебе экскурсию проведу!
Маша с Ангелиной бродят по пустынным коридорам главного корпуса, и Ангелина скороговоркой рассказывает, как бывший бизнес-партнер отца, Сева, сделал ее управляющей «Искры», которую полностью перестроил на современный лад, первое заведение такого уровня в области. Как много работы еще предстоит перед открытием, которое запланировано на весну, с каким количеством трудностей уже пришлось столкнуться. Сева дважды полностью увольнял бригады рабочих, потому что все пьют и срывают сроки, а как тяжело нанять достойный персонал и заманить в эту глушь… На следующей неделе приедет из Москвы специально обученный отельному бизнесу человек – готовить горничных, менеджеров, официантов к обслуживанию гостей в резорте уровня премиум…
Просторный ресторан-столовая отделан в стиле а-ля рюс: панели под дерево на стенах, головы оленей, шторки с узором-хохломой. Длинные столы еще только ждут первых гостей, но Маше мерещится, что каждая поверхность в комнате уже пропитана запахами еды из детского лагеря или школьной столовой: приторно-кислая молочная каша, горький кофе с молоком, пенящийся в чане, едкое масло, на котором жарят по несколько раз. Краем глаза Маша изучает Ангелину: она сильно располнела, особенно в бедрах. На лице маска возраста, над тонкой верхней губой черные волоски. Но еще читается былая красота. Про Марту Ангелина не спрашивает, будто предчувствует, боится чего-то. Продолжает показывать новые перила на лестницах, общую зону отдыха, процедурные кабинеты… Отсутствие людей в трехэтажном здании делает его жутковатым, похожим на чистилище, в какое попадаешь, бывает, во снах под самое утро.
– А вот тут поставим аппарат, изготавливающий кислородные коктейли, будет много разных вкусов!
Наконец мать Марты предлагает выпить чаю в ее спальне-кабинете. Скудно обставленная комната с узкой кроватью, крохотным гудящим холодильником, платяным шкафом и письменным столом, заваленным какими-то бумагами и журналами «Бурда», производит удручающее впечатление. Из прикроватной тумбочки Ангелина достает вазочку с конфетами: «Ананас» и «пломбодеры». Включает на подоконнике простенький чайник, и скоро он начинает активно пускать пар на стекло, рисуя на нем причудливые белесые узоры.
– Ну, выкладывай, что тебя сюда привело? Вы же еще… дружите с Мартой? – Ангелина нервно собирает крабиком наверх все еще роскошные тяжелые русые волосы.
В этот момент Маша видит странное: в углу за платяным шкафом журнальный столик. На нем – большой портрет Марты в рамке. Мягкий золотистый свет ложится на приоткрытые губы сестры, делая их медными. Глаза с зеленцой смотрят в камеру с вызовом, но это еще явно не Марта-модель. Перед снимком – свечи, какая-то заколка в виде бабочки, резиночки, помада… Кожа покрывается мурашками. Похоже на алтарь. На мгновение кажется, что Ангелина знает.
– Ну так что, как там Марта? – Ангелина спрашивает уже нетерпеливо, заливая пакетик кипятком.
И все-таки не знает. На лбу под тонкой морщинистой кожей подрагивает синяя венка. Ее пальцы нетерпеливо разворачивают конфету «Ананас», отправляют шоколадное лакомство в рот. Столько лет секретов. Они будто стеклянный купол над памятью о Марте. Они все, дети и женщины Генки Данилова, будто бродили все эти годы по построенному отцом лабиринту. Как скитались по разным его ответвлениям, толком не видя друг друга, так и продолжают.
Маша вдруг понимает, что не сможет открыть Ангелине правду.
Трогает чашку, она слишком горячая, отдергивает ладонь. Как умалишенная, начинает описывать выдуманную жизнь, в которой Марта жива, и они вместе, и все хорошо. Марта – успешная модель в Париже. Маша достает из сумки журналы, показывает рекламные съемки Марты на загнутых страницах. У сестры автомобиль с водителем, тонированный мерседес с кремовым кожаным салоном. У нее есть маленький шпиц, которого зовут, не поверите, Амурчик, а еще большая просторная квартира в самом элитном районе Парижа. Она часто устраивает приемы для друзей из мира моды. Ангелина гладит страницы журналов, будто те передают телесное тепло, слушает Машу с таким видом, как будто та рассказывает самую прекрасную и удивительную историю на свете.
– По утрам, до того как у Марты начинаются кастинги и примерки, а у меня – мероприятия, мы встречаемся на площади Виктора Гюго. Живем рядом – чудесный квартал. Там есть brasserie Victor Hugo, в которой мы берем по круассану и кофе, как когда-то в благовещенском кафе. Только в Париже круассаны, конечно, совсем другие, настоящие, тают во рту. Если тепло, мы садимся за маленький столик на веранде, как и все местные – лицом к прохожим. Сплетничаем, обсуждаем всякие глупости, например, почему мешочек для baguette, это тамошний батон, закрывает только половину его длины, неужели нельзя сделать полноразмерный? И как вообще французам удается оставаться такими стройными, ежедневно поедая белый хлеб в таких количествах?
Наконец Маша будто выговаривает весь воздух из легких и замолкает, чувствуя, как учащенно бьется сердце.
– Господи, надо же хоть гостинцев каких передать! – Ангелина вскидывает руки и ударяет себя по крупным ляжкам, затянутым в черные лосины. – Если б я знала, я бы съездила хотя бы в «Продукты»…
Мать Марты распахивает прикроватную тумбочку, выуживает ярко-синий целлофановый пакет «Лэтуаль», начинает сбрасывать в него «пломбодеры», «Ананасик», китайский чай. Потом подползает на четвереньках к холодильничку, достает какой-то бумажный сверток, приоткрывает. Комнату моментально заполняет ядреный запах корюшки. Сушеная рыба тоже отправляется в пакет. Ангелина оглядывается, осматривает спальню в тщетных попытках отыскать еще что-нибудь достойное. Дотрагивается до мочек – видимо, проверяя, есть ли в них сережки, чтобы и их отдать. Но в ушах ничего нет.
– Ну, на, держи, так, символически, лучше, чем ничего… А ты как вообще, ну, тебя Марта послала?
Маша берет пакет и понимает, что так и не объяснила причину своего приезда.
– Да, вы знаете, она просила вам передать… – Маша открывает сумку. – Подарок.
В следующий момент она уже знает, что сделает. Нащупывает на дне сумки и извлекает небольшую темно-синюю кожаную коробочку с тисненой монограммой. Протягивает Ангелине. Та осторожно берет. Открывает, резко подносит ладонь ко рту.
– Боже, какая красота! А она хорошо зарабатывает, да?
– Конечно, она очень востребована.
– Я всегда знала, что Марту ждет большое будущее!
Маше ничуть не жаль кольца. Что-нибудь придумает. Скажет Гаспару, что ограбили.
– Я надену его в день открытия санатория!
Ангелина крутит кольцо на свету, любуясь золотистыми гранями. Затем осторожно кладет на алтарь Марты.
– Ну, ты скажи ей, чтоб позвонила как-нибудь. Хоть поблагодарю за подарок! И приезжайте на открытие санатория, я вам выделю лучший номер, категория люкс! А журналы я могу себе оставить?
– Да-да, конечно!
Ангелина садится на кровать, раскладывает вокруг себя развороты с Мартой, что-то бормочет себе под нос, улыбается. Кажется, журналы порадовали ее даже больше, чем кольцо. Маша сидит в оцепенении, слова закончились. В какой-то момент замечает, что Ангелина шмыгает носом и часто моргает.
Маша достает телефон и пишет эсэмэску Гоше. Просит, чтобы отвез в город. Одноклассник Марты обещает быть через двадцать минут.
– Ну, я, пожалуй, пойду… Там за мной приехали…
Ангелина вытирает нос тыльной стороной ладони.
– Давай я тебя провожу до ворот! – Она привстает с кровати.
– Нет-нет, не волнуйтесь, у вас все хорошо
