Современная иранская новелла. 60—70 годы - Голамхосейн Саэди

щеки. Сидеть бы над бархатом углей рядом с Рашидом, и чтобы он рассказывал о Немате…

— Ему в живот выстрелили, — сказал Наби.

— Негодяи! — охнул отец.

— Он упал с коня, дополз до канавы и залег там с винтовкой, — сказал Али Реза.

— И попробовал бы кто подойти к нему! — сказал Муса.

— Неужто так легко с ним разделались?

— Я же говорю, десятерых он на тот свет отправил, — отозвался Фулад.

Мы подошли к холмам, похожим на сахарные головы. Шоссе шло под уклон. Я знал, что внизу, за поворотом, оно подходит к мосту и что все караванные тропы из всех деревень в конце концов вливаются в него.

Сверху мне было хорошо видно: люди, много людей, рабочие, крестьяне, шли к мосту по шоссе. На плечах у них были накинуты кярдины, головы обвязаны платками, шерстяными шалями.

Когда мы подошли к повороту, Муса сказал:

— Наутро, когда рассвело, один из тех, кого он не успел достать, осмелился подползти стороной, хоронясь в борозде…

— Так, так, — закивал отец.

— Глядит, — продолжал Муса, — Немат лежит с винтовкой в руках, будто все целится, а земля под ним красная — кровью пропиталась…

— Негодяи! — зарычал отец.

— Он в сосульку превратился! — добавил Наби.

— Замерз! — пояснил Али Реза.

— Когда этот осмелел и поднялся во весь рост, чтобы позвать остальных, — продолжал Муса, — лошадь Немата вдруг заржала и прыгнула к нему, и тут негодяй поднимает винтовку и стреляет в неповинную скотину. Прямо в грудь ей попал.

На мосту было вавилонское столпотворение. Яблоку негде упасть. Река бурлила, рычала, била о цементные сваи, кидалась на них и мчалась вперед.

У меня закружилась голова. Я отвел взгляд от воды.

Со всех сторон доносилось:

— Его лошадь убила двоих!

— Говорят, Мозаффар был с ним.

— Один он был!

— Но вчера была такая темень… Как они сумели попасть в него?

— Вот был человек — настоящий мужчина!

— Негодяи!

— Я, когда услышал, не выдержал — зарыдал!

— До сих пор не могу поверить!

Я скинул с себя полу отцовского пальто и ухватился за его руку.

Так, в толпе, мы миновали мост и оказались на площади.

Шесть впадавших в площадь улиц катили сюда людские волны.

Меня чуть было не задавили. Тогда отец поднял меня и посадил к себе на плечи.

— Что видишь? — спросил отец.

Я вытянул шею.

— Говори… Говори же, что ты там видишь?

— Солдат, отец… Солдат вижу.

— Солдат? — переспросил он.

Он протискивался сквозь толпу вперед. Я закричал, приподнялся на его плечах.

— Что, сынок?

— Вижу Немат-хана, отец!

— Говори, сынок, говори, — быстро сказал отец.

— Солдаты окружили его труп…

Человек, стоявший возле нас, больно сжал мне ногу.

— Труп Немата?!

— Говори еще! — приказал отец.

— Под него подложили две палки…

— Ну, ну, — поторопил меня кто-то.

— Поднимают его стоймя…

Я не мог продолжать. Комок подкатил к горлу.

— Что там? — спросил отец.

— Его в гипс замуровывают!!!

— Замуровывают?! — Голос отца осекся.

— Да, отец… Уже до колен дошли…

Отец попытался снова протиснуться вперед, но его оттесняли…

— Говори же, говори!

— Что говорить, отец?

— Опиши, какой он.

— У него широкие плечи… Подбородок как из камня… — Голос мой дрожал.

— Еще говори!

— Невозможно смотреть на его глаза.

— А разве глаза у него открыты? — спросил чей-то незнакомый голос.

— Они вылезли из орбит!

Толпа сзади нажала, и мы оказались совсем близко от Немата. Теперь его замуровали уже по пояс. Сзади нажимала толпа, впереди народ оттесняли солдаты. Отец еле устоял на ногах. Я услышал его сдавленный голос:

— Говори, сынок!.. Говори же… Что ты замолчал?

Тут я не выдержал и расплакался.

— Что случилось, сынок?

— Отец… Его больше не видно…

— Не видно?

— Теперь там, посреди площади, только гипсовый столб, отец… Только гипсовый столб…

Плечи отца поникли, обмякли. Небо заволокло тучами. Хлынул дождь.

Перевод Дж. Дорри.

Примечания

1

«В гостях у автора повести «Страх». — «Литературная газета», 16 мая 1979 г.

2

Терьяк — опиум дли курения. — Здесь и далее примечания переводчиков.

3

Дуг — напиток из кислого молока.

4

Бисмилла (арабск.) — начало коранической формулы: «Во имя аллаха милостивого и милосердного». Этим словом у мусульман принято предварять любое важное дело.

5

Известные стихи Саади (1208—1292), в которых использован коранический мотив, заимствованный из Библии.

6

Шахрестан — административно-территориальная единица в современном Иране.

7

Азраил — ангел смерти.

8

Моджассамэ — памятник Реза-шаху.

9

Кередж — город в 60 км от Тегерана.

10

Афтабе-лаган — металлический умывальный прибор, состоящий из тазика и кувшина, который подают в состоятельных домах гостям перед едой.

11

Дарбанд — пригород в нагорной части Тегерана.

12

Сарбанд — пригород Тегерана.

13

«Крепость» — на жаргоне проституток — дом терпимости.

14

Ванак — пригород Тегерана.

15

Шахи — мелкая иранская монета, 1/20 основной денежной единицы — риала.

16

Бахтияр — счастливый (перс.).

17

Седр — порошок из листьев держидерева, используемый для мытья головы и тела.

18

Фармандар — высший правительственный чиновник городской администрации, префект.

19

Ахунд — мусульманское духовное лицо.

20

Остандар — правитель остана (провинции) — главной административной единицы в Иране; генерал-губернатор.

21

Кибла — направление в сторону священного для мусульман города Мекки, к которой они поворачиваются лицом при молитве. Больного обычно кладут лицом к кибле, когда он находится при смерти.

22

Каллепаче — национальное иранское блюдо из вареных бараньих или коровьих голов и ножек.

23

Зирзамин — подвальное помещение в иранских домах старой постройки, где обычно помещается столовая.

24

Серке шире — напиток из виноградного сиропа с уксусом.

25

Куфте — котлета из рубленого мяса и риса. В куфте по-тавризски добавляется зелень, горох и фасоль.

26

В семьях простых иранцев принято обедать, сидя на полу. При этом в качество опоры служат овальные подушки типа диванных валиков.

27

Гиве — род матерчатой обуви.

28

В