Луч солнца - У Тейн Пхей Мьин

МУДРЫЙ УЧИТЕЛЬ

В тот день аэропорт Мингаладон был особенно многолюден. Все оживленно обсуждали помещенную на первой полосе газеты новость: танцовщица Мья Кей Кхайн едет на гастроли в Европу. Здесь же была и фотография, запечатлевшая танцовщицу в одной из ее классических ролей. Под фотографией была подпись: «Балетмейстер У Мин Наун».

— У Мин Наун — человек необычный, — сказал кто-то, — он потомственный танцор, род его славится с давних времен. Послушай, что о нем пишут: «У Мин Наун вырос в театральной семье. Его отец — известный танцовщик. У Мин Наун бережно хранит традиции бирманского искусства, он строг и взыскателен как руководитель, труппа у него первоклассная, и сейчас он собирается с ней на гастроли в Европу».

— Да, но здесь говорится только об У Мин Науне, а что Мья Кей Кхайн?

— Она его ученица. Он привез ее из деревни в десятилетнем возрасте и обучил искусству танца.

— А сейчас сколько лет?

— Сорок. Самый подходящий возраст для руководителя труппы.

— Да нет. Я спрашиваю о Мья Кей Кхайн.

— Лет восемнадцать, наверное. Сегодня они возвращаются из Мандалая. Вечером будут выступать в гостинице «Инья-лейк». Билетов не достать. Говорят, будет сам министр культуры!

В этот момент как раз сообщили о прибытии самолета из Мандалая. Все засуетились. Фоторепортеры держали камеры наготове.

Самолет пошел на посадку. Появились первые пассажиры — с вещами и детишками, много пожилых. Репортеры сгорали от нетерпения. Спустилась еще группа пассажиров. Взоры всех были прикованы к трапу. Вот появилась рука, унизанная бриллиантами, державшая сумку из бисера. Камеры нацелились, готовые застрекотать, как только появится в дверях обладательница руки. «А-ах!» — прокатилось по толпе: у выхода стояла полная дама лет пятидесяти, увешанная бриллиантами. Растерявшись от такого шумного приема, она нерешительно стала спускаться. Газетчики не скрывали своего разочарования. Вдруг один из них воскликнул: «Идут! Идут!»

По трапу среди новой партии пассажиров спускался мужчина лет сорока в национальной бирманской одежде и легких бархатных сандалиях без задника, а рядом с ним — девушка лет восемнадцати со стянутыми на затылке волосами, украшенными орхидеей. Две нитки жемчуга на шее — вот и все ее украшения. Одета она была скромно: кофточка с длинными рукавами, тканая шелковая юбка и бархатные сандалии.

Их тут же окружили. На вопросы журналистов отвечал У Мин Наун. Девушка лишь улыбалась.

— Извините, пожалуйста, — проговорил У Мин Наун. — Мы очень устали, а вечером — концерт.

И, решительно взяв Мья Кей Кхайн под руку, он повел ее к ожидавшей их машине. А вечером Мья Кей Кхайн исполняла классические танцы, поразив своим удивительным искусством всех зрителей, в том числе членов правительства и дипломатический корпус. Танцовщицу и ее учителя буквально засыпали цветами. После концерта Мья Кей Кхайн, не переодеваясь, убежала к себе в номер, где было полно цветов, и, радуясь, как дитя, стала втыкать цветы в волосы. В дверь постучали.

— Войдите!

На пороге стояла женщина лет сорока.

— Мья Кей Кхайн! Ты еще не переоделась?!

Она усадила девушку на стул и стала вынимать из волос цветы и гребни. Но девушке не сиделось, она расшалилась, словно ребенок.

— Ну-ка успокойся!

— Я так счастлива, тетушка Эй Сейн! Мне хочется бежать на улицу и танцевать! Сегодня самый счастливый вечер в моей жизни! Победа, тетушка, победа!

До Эй Сейн, как и полагается в ее возрасте, сохраняла строгое выражение лица. Она сняла с девушки костюм, надела на нее ночную рубашку.

— Протрем-ка лицо, а то кожа от грима попортится, — приговаривала она, протирая лицо Мья Кей Кхайн лосьоном, а затем танакхой.

— Что ни говори, а наша бирманская танакха — лучшее средство для кожи. Так освежает. Ложись скорей, а то учитель завтра будет ждать тебя к завтраку в восемь утра. Если опоздаешь, он рассердится.

До Эй Сейн уложила девушку в постель, укрыла одеялом. Но девушка тут же вскочила.

— Тетушка, мне совсем не хочется спать. Я так счастлива! Ну подожди, давай немножко поговорим.

— Не могу ждать. Сейчас начнется представление на углу.

— Что за представление?

— По случаю посвящения в монахи. Будут выступать самодеятельные артисты. Я хочу пойти посмотреть.

— И я с тобой!

— Нет уж! Учитель меня убьет!

— А мы ему не скажем. Ну хоть ненадолго!

Мья Кей Кхайн живо оделась. Уже слышны были звуки барабана и песни: «Мама, мой милый играет на барабане, зовет меня!» — «Не ходи, доченька!»

— Слышишь? Уже начинается, бежим! — И Мья Кей Кхайн потащила тетушку на улицу. Сейчас здесь было пустынно. Мья Кей Кхайн шла, приплясывая и напевая. Все отчетливее слышны были звуки барабанов.

На улице Каба-Эй соорудили помост, на котором несколько человек исполняли танец барабанов. Ведущий, держа барабан, напевал: «Коль будешь много играть на барабане, я с тобой разведусь, — сказала жена».

После танцоров на помосте появился певец в узких брючках, исполнивший несколько современных песен на западный манер.

Уже пробило три часа, но Мья Кей Кхайн ни за что не хотела уходить и посмотрела еще танец охоты на оленей. После этого тетушка чуть ли не силой увела ее с концерта.

Они во весь дух бежали по улице, а когда вошли в тень деревьев, к ним подбежали трое, схватили их, зажали им рты. Но тут рядом затормозила машина. Водитель выскочил, бросился на помощь. До Эй Сейн схватила камень и запустила в голову одного из хулиганов. Водителю удалось вызволить Мья Кей Кхайн из рук другого и втолкнуть в такси. До Эй Сейн вскочила уже на ходу, и машина помчалась по дороге, свернув вскоре к озеру.

Мья Кей Кхайн прижалась к тетушке.

— Куда вас везти? — спросил водитель.

— В гостиницу «Инья-лейк», — ответила тетушка.

— Ох уж эта тетушка, — быстро проговорила Мья Кей Кхайн. — Вечно что-нибудь напутает. Стоит ей попасть в Рангун, как она начинает изображать из себя жену богатого чиновника, которой положено жить только в гостинице «Озеро Инья». Остановите на углу, к нашему дому подъезда нет.

— Тогда зайдите ко мне ненадолго, здесь совсем близко. Отдохните немного после такого потрясения, а утром я отвезу вас домой.

— Но мне с самого утра надо в пагоду, я договорилась с подругами, — сказала тетушка.

— Вот и хорошо. Довезу вас прямо до пагоды. А денег мне никаких не надо, не беспокойтесь.

В этот момент на лицо водителя упал свет фонаря, и Мья Кей Кхайн ахнула: это был танцовщик Сейн Лэ Ва! Водитель