Кошка из мастерской - Ён Сомин

Ён Сомин

Кошка из мастерской

© Yeon Somin. 2023

© Панкина И., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2025

⁂

Жарче лета

Чонмин никак не могла забыть, как прошлой осенью впервые укололась о шип каштана.

На улицах было много опавших листьев. Среди них Чонмин повезло найти целый орех, не попавший под ноги прохожим. Она стряхнула с него землю и счистила кожуру. Внутри было пусто, как будто ядрышком уже кто-то полакомился. Чонмин собрала ещё несколько каштанов, но они тоже оказались пустыми. Тонкий шип одного из них впился в мягкую ладонь девушки – среди одинаковых колючек пряталась одна особенно злая и очень острая. Чонмин только крепче сжала каштан. Ей захотелось наказать руку, которая не могла написать ничего толкового. На коже выступили круглые капельки крови. Онемение и боль пробежали вниз по позвоночнику и свернулись комочком в кончиках пальцев ног.

С того дня Чонмин больше не выходила на улицу. С момента её переезда в деревню Памгаси[1] не прошло и трёх месяцев.

Когда она впервые увидела эту виллу прошлым летом, было так же жарко, как сейчас. По её шее стекал пот. Это ещё больше раздражало Чонмин, и без того уставшую смотреть предлагаемые в аренду дома. Она замучилась переезжать каждые два года, и слово «дом» потеряло для неё какое-либо значение, кроме сугубо прикладного.

– Это последний на сегодня? – вяло спросила Чонмин.

Агент сообщил ей, что хороших вариантов в тот день было невероятно много, и суетливо водил девушку по Ильсану от одного дома к другому. Увы, его усилия были тщетны: Чонмин так и не проявила желания арендовать хоть что-то. Если дом был опрятным и аккуратным, цена оказывалась непомерно высокой, а если цена более-менее устраивала, жильё находилось на самой окраине, откуда трудно добираться на работу.

– Не торопитесь! Давайте посмотрим ещё одну виллу. Она отлично подойдёт для одинокой девушки. Эта правда будет последней!

– …Хорошо, посмотрим.

Между агентом, который во что бы то ни стало хотел подписать договор, и Чонмин, которая не была настроена на быстрое решение вопроса, возникло скрытое напряжение. Но девушка пообещала себе, что сегодня рассмотрит все предложения и обязательно сделает выбор, чтобы не откладывать дело до выходных. Она писала сценарии для телепередач, и обычно граница между рабочими и нерабочими днями была для неё размыта, так что упускать возможность отделить выходные от остальной недели она не собиралась.

– Вам нравятся каштаны? – внезапно спросил агент, когда они вышли на улочки деревни Памгаси.

– Да не особо.

– Здесь всё в каштанах. Осенью, когда плоды раскрываются, улицы очень красивые. Местные женщины их собирают…

Чонмин ничего внятного не ответила. Летом все деревья выглядели одинаково – зелёные листья на коричневых ветках. Она не смогла бы среди них выделить именно каштаны.

Вилла под номером четыре располагалась выше остальных. Дорога всё время шла в гору, и агент быстро затих. Оба сосредоточились на ходьбе. После нескольких непростых минут подъёма Чонмин остановилась у крыльца. Она с первого взгляда влюбилась в этот дом: краска на стенах местами живописно облупилась, на втором этаже элегантно выглядывал балкон с арочным окном. Стена вокруг окна была покрашена в цвет слоновой кости с яркими мазками оранжевых ставень, непринуждённо и жизнерадостно вторивших атмосфере лета. Как будто, поднявшись на холм в корейской деревушке, они оказались в Европе.

Кто-то с третьего этажа плотно заставил полукруглое окно маленькими горшками с толстенькими суккулентами. На четвёртом этаже, под самой крышей, на прищепках были развешаны носки разной длины и размеров, они, казалось, радуются солнечному свету. Там же рядком сушились и маленькие жёлтые детские носочки, размером с ладошку. В окне по соседству виднелся шкаф, плотно заставленный толстыми книгами. Может, здесь живёт университетский лектор – путешественник? Неожиданно Чонмин начала фантазировать, как протекает жизнь в этом доме.

Квартира 301. Девушка выглянула из окна, чтобы посмотреть на крыльцо, у которого только что стояла. Безобидный горячий ветерок ласкал каждую прядь её длинных волос. Этажей было мало, но само место находилось на возвышении, и окрестности было отлично видно – вплоть до гор, дрожащих в жарком мареве на самой границе горизонта. В этот момент Чонмин впервые подумала, что хорошо бы поставить что-нибудь на окно. Она довольно долго молчала, погружённая в свои мысли, и, спохватившись, без малейшего колебания сказала внимательно наблюдавшему за ней агенту по недвижимости:

– Давайте подпишем контракт.

Чонмин вдруг показалось, что она сможет остаться тут надолго и дом ей не надоест. Всё складывалось замечательно, как когда во время езды на велосипеде, хорошенько разогнавшись, перестаёшь крутить педали и он едет сам по себе. Впервые Чонмин понравился «дом», в котором она поселилась.

Но в одно мгновение тот же ветер, что ласково трепал её волосы, безжалостно унёс сладкие мечты о жизни в этом доме. Велосипед Чонмин понёсся под откос. Скорость стала слишком большой, она не справилась с управлением и эффектно перелетела через руль. Когда педали перестали вращаться, Чонмин поняла, что всё кончено. Это случилось осенью, примерно в это же время оранжевый цвет ставень превратился в тёмно-кирпичный.

Студия сообщила ей, что документальный фильм, над которым она трудилась последние несколько месяцев, снят с производства. Контракт расторгли в одностороннем порядке. В тот же день Чонмин швырнула свой пропуск на пол и, собрав вещи, ушла с каменным лицом, не понимая, откуда у неё взялась такая решимость.

Её память, казалось, намеренно размывала события того дня: всё было как будто покрыто туманом. Лишь спустя несколько месяцев ей удалось восстановить картину произошедшего благодаря разговору с коллегой-сценаристом. Он с удивительной тщательностью описал все детали – даже то, в каком платье была Чонмин в день своего увольнения, – но главное, тот фурор, который вызвало её неожиданное поведение. По его словам, Чонмин настолько горела своим делом, что трудно было представить, что однажды она сама решит покинуть телекомпанию. Ещё и так. Спустя три месяца в её душе поселилось необъяснимое чувство, словно на неё было наложено проклятие. Это ощущение стало единственным, в чём она могла быть абсолютно уверена.

Чонмин больше не общалась с соседкой-домохозяйкой, которая с увлечением украшала свой интерьер зелёными растениями. Её не интересовало, как растёт малыш с четвёртого этажа. Она перестала одалживать у живущего по соседству аспиранта-книгочея романы. В этой тихой деревеньке, где здания меняли свой цвет в зависимости от солнечного света, Чонмин никак не удавалось обрести счастье. Окно, которое когда-то так привлекло её своим европейским шармом, утратило всякое значение, кроме практического – теперь оно служило лишь для проветривания.

Осенью, в ясные дни, ей казалось, что высокое акварельное небо того гляди обрушится вниз и придавит к земле крышу её дома. С наступлением ноября похолодало, и девушка немедленно повесила на окно жалюзи, чтобы не видеть зимнего неба. Когда в доме воцарялась тишина и всё вокруг замирало, Чонмин могла размышлять лишь о том, идёт ли снег или нет. Даже с приходом весны и грибных дождей из-за расположения виллы небо казалось настолько низким, что ей хотелось провести по нему пальцем и отщипнуть от него кусочек цвета грязной тряпки.

День за днём она проживала свою жизнь без резких поворотов и изменений, не отличая вчера от сегодня, а сегодня – от завтра. Блуждая по лабиринту своего тридцатилетия, девушка даже не пыталась бежать и не испытывала тоски. И всё же предчувствие благополучной жизни в этом доме оказалось лишь красивой иллюзией.

С тех пор как Чонмин погрузилась в пучину самоуничижения, сменилось уже три сезона. В одно летнее