Кошка из мастерской - Ён Сомин

– Это Кисик-си, лучший и самый старший сонбэ в группе выходного дня. А это Чонмин-си, наша новенькая, я о ней говорила. Теперь вы будете заниматься втроём раз в неделю по выходным – Кисик-си, Чихе-си и Чонмин-си.

Кисик рассказал, что уже два года изучает гончарное дело и в следующем году собирается открыть собственную мастерскую. Он сказал, что дал себе зарок обязательно бросить свою текущую работу в тот год, когда две цифры его возраста совпадут, и при этих словах уголки его губ поднялись ещё выше. Ему тридцать три. Чонмин про себя фыркнула, услышав оптимистичные заявления Кисика об успешной смене деятельности после тридцати, но одновременно с этим почувствовала и зависть. Она позавидовала его решимости и упорству. Она была младше Кисика на три года, но ей не хватало уверенности в себе, чтобы сделать подобный выбор. Кисик обладал какой-то определённостью, которой не было у Чонмин.

«Вот это рост и комплекция…» – подумала Чонмин, осознав, что всё время пользовалась фартуком этого человека.

– Это же ваш зелёный фартук? Если честно, я его одалживала последние две недели. Мой только сегодня пришёл. Спасибо вам за него.

– А, так это были вы, Чонмин-си! Случайно не находили в кармане кольцо? Я две недели назад, видимо, положил его в фартук и забыл. А на прошлой неделе кольца в фартуке не было.

Увидев, как Кисик дотронулся до пальца, который казался каким-то голым, Чонмин вспомнила о тонком кольце. И о звуке «дзынь». Чонмин встрепенулась и поспешно стала осматривать пол. К счастью, кольцо слабо сверкнуло из-под полки, на которой хранились гончарные круги.

Она стряхнула с кольца налипшую пыль:

– Извините. Когда я снимала фартук, мне показалось, что что-то упало, но я не поняла, что это кольцо… Прошу прощения за неосторожность.

– Всё в порядке.

Кисик больше ничего не сказал и просто улыбнулся. Он хотел было надеть кольцо, но ойкнул и положил его в карман. При занятиях керамикой кольца не носят.

Опоздавшая Чихе наконец-то открыла дверь и вошла. Урок начался, но Чонмин никак не могла избавиться от неприятного чувства. Она так распереживалась из-за того, что в тот день отвлеклась на инструменты и не заметила выпавшее кольцо, что у неё начало гореть лицо. Мало того что она брала его фартук, она ещё и кольцо чуть не потеряла, это совсем нехорошо. А вдруг из-за этого Кисик поссорился со своей девушкой… Когда мысли Чонмин дошли до этого момента, она решила как следует извиниться перед Кисиком, чтобы не чувствовать себя неловко каждую субботу.

Они занимались в одной группе, но Кисик и Чихе уже достигли того уровня, когда свободно могли работать самостоятельно. Чонмин и сейчас оказалась тем учеником, на котором сосредоточилось внимание Чохи. А поскольку сегодня у неё впервые было глазурирование, всё, что ей нужно было делать, – наблюдать. Чохи взяла тарелку, которую на прошлом занятии лепила Чонмин. Она была сделана из белой глины, но после грунтовки стала светло-розовой. Поверхность тарелки больше не была мягкой, она затвердела, но при этом оставалась хрупкой, как печенье.

Чонмин решила глазурировать цветом «небесное блаженство», как посоветовала Чохи. Сама девушка ещё не могла представить, какой цвет лучше использовать на такой глине. Она посмотрела на образец, и он действительно напомнил ей о синеве летнего неба. Работа шла под гул глиняной массы – то утихающий, то возрастающий. Чонмин нравился живой голос глины. Девушка наблюдала, как глиняная посуда плавает туда-сюда в чане для глазурирования, и тут ей самой захотелось опустить в него руку. По сравнению с молоком жидкость была более плотной и густой, но при этом выглядела более нежной. Сейчас цвет глазури казался почти белым, но при обжиге он должен был посинеть. Однако, как сказала Чохи, никто не может угадать, каким выйдет итоговый цвет, этот вопрос решается внутри печи.

– Вот так несколько дней стараешься, работаешь с глиной, но никогда не знаешь, выдержит она жар печи или нет. А, я же не показывала тебе печь! У нас в мастерской она огромная. Возможно, самая большая в округе. – И они пошли в глубь здания, где в закрытой комнате без окон пряталась печь.

Как и говорила Чохи, она и в самом деле была большой, размером с двухкамерный холодильник. К гордости хозяйки, печь работала на дровах, а не на газу. Олдскул. Да, это требует больше времени и сил, но чем дольше керамика подвергается обжигу, тем прочнее она становится.

– Как я уже говорила, для обжига глазури требуется 1250 градусов. Теперь нам не надо ничего делать, остаётся просто ждать. Без лишних переживаний.

Перед тем как ставить изделия на обжиг, нужно было стереть глазурь со дна. Чохи объяснила, что из-за остатков глазури на дне посуда может прилипнуть к печи. Недостаточно уметь хорошо лепить из глины. До того как начинать обжиг, необходимо позаботиться о нескольких моментах.

Все трое учеников сели рядышком, держа в руках по губке.

– Чихе, у тебя так много чашек получилось, – заметила Чонмин, взглянув на красивые чашки с плавными изгибами, которые сделала её старшая подруга.

– В основном я делаю маленькие стопки для сочжу[15]. Ещё иногда делаю стаканы среднего размера, для сочжу с пивом.

Это были аккуратные стопочки с тонким дном и без ручек. Их делали на гончарном круге, и они получились гораздо более сбалансированные и аккуратные, чем тарелка Чонмин. Посуды было много, и на протирание глазури с донцев ушло немало времени. Чихе заполнила это время разговорами.

Она сказала, что долгое время искала работу, но сейчас пошла в магистратуру и на какое-то время поиски работы отложила. В эти дни она начала выпивать всё больше и больше. Ей стало так тоскливо пить из треснувшей стопки, завалявшейся дома, что Чохи решила создать свою личную стопку. Сначала она пришла на однодневный мастер-класс по гончарному мастерству, но это так увлекло её, что она здесь уже более полугода. Как только у неё появилось хобби, позволявшее сбегать от реальности, её дух, истощённый мыслями об устройстве на работу, воспрял. Обратной стороной медали было то, что вкус алкоголя из новой посуды так улучшился, что она стала больше пить и в итоге набрала вес, особенно в области талии.

У Чихе, которая выглядела очень разумной, оказывается, была неожиданная личная история. Она умела разговаривать на личные темы бережно и мягко и превратила свою историю в рассказ, который не был в тягость собеседнику. Все чашки и стаканы были сделаны с такой тщательностью, словно создавались исключительно для себя. Даже Чонмин, которая особо не пила, решила, что в таких стаканах алкоголь должен иметь отменный вкус.

– Уф, онни, посмотри-ка на Кисика! Он периодически, точнее постоянно, так делает, – прошептала Чихе.

Кисик тихонько прикрыл глаза и протирал донца посуды от глазури. Он не спал, но как будто прикидывался спящим. И всё же, с чего такое внезапное притворство?..

– О, оппа[16], ты так лучше ощущаешь керамику? Ты несколько раз говорил, что, когда берёшь керамику с закрытыми глазами, гораздо лучше её понимаешь.

– Всё так, Чихе. Ты тоже попробуй почувствовать керамику.

Кисик, явно выпендриваясь, стал поглаживать посуду с ещё бо́льшим пылом. Его нарочито наигранные действия были явно шутливыми.

– Эй, тут тебе не «Призрак» с Патриком Суэйзи, неприлично себя так вести перед новичками… Не учи онни плохому!

Со словами, что это плата за подтрунивание над ним, Кисик мазнул глазурью по дну чашки, которое так аккуратно протирала Чихе. При виде разборок между этими двумя Чонмин разулыбалась.

От печи, которую Чохи заранее растопила, шёл жар. Гораздо более страшное пекло, чем от солнца на улице, окутало Чонмин, но девушка чувствовала себя будто в мягком, обволакивающем тепле сауны с горячим полом-ондолем[17]. Самой первой в печь поставили плохонькую работу Чонмин. Кисик и Чихе тоже принесли свои изделия и начали закладывать их в печь.