Браконьеры, Чары зеленого мира - Самукава Котаро
Браконьеры, Чары зеленого мира читать книгу онлайн
Самукава Котаро родился на Хоккайдо в 1908 году, а в 1921 г. вместе с семьей оказался на Сахалине. Однако на новом месте будущий писатель прожил всего лишь полтора года. Вновь на Сахалин он вернулся только в 1932 г. Его отец в то время был сотрудником музея в г. Тоёхара (в настоящее время – Южно-Сахалинск). 24-летний Самукава стал помогать отцу: делал зарисовки растений, готовил научные статьи для публикации. Вместе с отцом он оформил более 30 тыс. иллюстраций для книг о растениях Сахалина, а позже выступил редактором четырехтомного труда своего отца – «Флора Сахалина». Занимаясь редакторской работой, Самукава делает первые шаги и в художественной литературе – публикует повесть «Браконьеры», в которой рассказывает об отважном охотнике, но прозвищу Барс. В 1939 году за повесть «Браконьеры» Самукава Котаро получил престижную премию Акутагавы. В данный сборник кроме «Браконьеров» вошел и рассказ «Чары зеленого мира».
В такое время шхуна, выйдя из залива, пряталась за островок, лежавший на западе, и, притаившись здесь, словно птица, покорно выжидала повышения барометрического давления.
Иногда шторм стихал через несколько часов, но большей частью он свирепствовал по нескольку суток.
Все обитатели шхуны тогда томились от желания скорее избавиться и от спертого воздуха каюты, и от головной боли и лишь мечтали о дне, когда можно будет выйти на тихие ледяные поля.
Когда наконец наступал штиль, и шхуна снова входила в залив, спасавшиеся на другом конце его от шторма белые медведи, тюлени и нерпы словно по команде бросались вплавь, устремляясь к ледяным полям. Они наперегонки взбирались на льды, отряхивали здесь свои тела, помятые бурей, и жадно спешили насладиться воцарившимся затишьем.
В первый после шторма тихий день и люди, и звери чувствовали себя не в своей тарелке. Все они пережили страшную качку, вытянувшую и ослабившую у них все мускулы. Они старались тверже опираться на лед ногами, но сила уходила из других частей тела – тело обмякло, делалось непривычно грузным и чужим. Двигательные нервы прыгали, заставляли тело проделывать несуразные движения и бросали его на борьбу с необычными сопротивлениями.
Опытный хозяин, выводя на волю из конюшни застоявшуюся лошадь, старается унять в ней разлад между телом и нервами, чтобы предохранить ее от пагубных сопротивлений. Точно так же и обитатели льдов, поднимаясь на них с наступлением штиля, крепко держали в поводу свое играющее тело, уклоняясь от встречи с неожиданными опасностями.
Последний, решительный вызов был брошен Молнией именно в такой день.
В этот день среди льдов царило сравнительное затишье. Целые стан рыбешек, обыкновенно очень осторожных и предпочитающих держаться поближе к дну, резвились на поверхности моря. Чайки охотились за ними, оглашая воздух пронзительными криками. Тюлени важно и плавно рассекали волны, то прячась за ними, то появляясь на поверхности. Они тоже охотились за рыбой, но это была скорее игра, чем хищное преследование, скорее радость жизни, чем позыв голода. Время от времени они взбирались на лед, чтобы перевести дыхание. Но здесь их ожидали пули.
Охотники настолько уже привыкли к морю и осмелели, что сами вызывались на охоту, даже несмотря на сильную волну.
Спокойный серый цвет облаков решительно говорил за то, что полный штиль приближается с каждым мгновением. Можно было ожидать, что к полудню море совершенно успокоится.
Но в голубых глазах Арнольда отражалась какая-то настороженность; он долго не решался отдать приказание, чтобы спускали катер. Когда же распоряжение было отдано, он поставил условие: чтобы все охотники были спущены на ледяное поле, отстоявшее от шхуны на расстоянии получаса езды на катере.
Поле представляло собой нагромождение бесчисленных торосов, образовавшихся после бури и придававших ему вид огромной ледяной горы, какие редко встречались в заливе. В одних местах торосы, цепляясь друг за друга, громоздились ледяными хребтами, достигавшими по нескольку десятков сажен в вышину; в других они напластовывались друг на друга в виде обширных скатов. Когда набегала сильная волна, этот ледяной остров медленно кренился, поднимая над ней свои края, о которые волна хлестко разбивалась, разбрасывая каскады брызг.
Арнольд уже давно высмотрел этот остров в бинокль. После шторма, когда шхуна снова вернулась в залив, он первым делом обследовал, насколько изменился вид острова. Надо сказать, что перемена была резкая: во-первых, льдина отошла в глубь залива, а во-вторых, так выросла в своих размерах, что трудно даже было проследить взором ее очертания.
Местами на льдине образовались трещины, но они не внушали опасений Арнольду; он все-таки решил высадить здесь охотников. Удобная для высадки площадка была найдена. Охотники легко выпрыгнули на нее из катера и направились в сторону ледяных хребтов. Взобравшись на них, они оглядели широкую низменную часть ледяного поля, лежавшую по ту сторону.
Рельеф этой части был иного характера, нежели на южной стороне: работа ветра здесь была совсем другая. Местами льды лежали, напоминая мелкую рябь на поверхности воды, местами же образовывали возвышенности, отделенные друг от друга отвесными оврагами, над которыми плавал густой туман.
Там и сям на ледяном поле можно было различить редкие фигуры белых медведей. Благодаря своему белоснежному меху они были похожи на куски льда, углы которых были сглажены волнами. Не всегда их можно было различить на глаз. Иногда, наоборот, выдающиеся части льдов можно было принять за медведей, отдыхающих в лежачей или в сидячей позе. Но когда глаз присматривался к ним внимательнее, то легко отличал их от копошащихся живых существ по тому теплу, которое исходило от последних.
Вся партия была снабжена белыми покрывалами. Запахнувшись в них, охотники стали спускаться по ледяному скату. Скоро их фигуры разбрелись поодиночке и исчезли за торосами. Барс остался один.
Он попробовал закутаться в покрывало так, как закутывался в одеяло. Но при ходьбе покрывало распахивалось и спадало с плеч. Барс несколько раз повторил свою попытку – результат был тот же самый.
Барс с недоумением смотрел на белое покрывало, лежащее у его ног, не зная, что с ним делать – в положениях такого рода он не отличался изобретательностью. Наконец он догадался завязать покрывало на шее и на животе, как это делают маленькие дети, покрывало сидело прочно.
Барс сделал несколько прыжков, облачение не сваливалось. Барс остался этим недоволен, так как прыжки имели свое назначение. Барс притаился, как делал это, когда выслеживал зверя. Рука его тихонько высвободила ружье, а палец потянулся к курку. Потом Барс с поразительной быстротой отпрыгнул в сторону. Эти движения повторились несколько раз. Барс совершенно преобразился; от его неуклюжести не осталось и следа. Вот он снова принял неподвижное положение покрывало лежало у его ног, оно было сброшено как раз в этот момент. Так подготавливался Барс к тому, чтобы это нововведение не помешало ему в критическую минуту. Барс остался доволен испытанием. Он подобрал покрывало и снова укрепил его на своем теле. Потом почесал жесткую щетину на лице и стал спускаться совсем в другую сторону, отдельно от прочих охотников.
Глубокие трещины не раз преграждали ему дорогу. Каждый раз Барс останавливался, прислушивался к тишине и лишь после этого двигался дальше. Барс не принадлежал к сорту
