Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

Оставить Айгуль в горах нельзя. Неизвестно, сколь­ко они еще проживут тут, со дня на день надо ожидать нападения врага. Если Айгуль погибнет, разве не Токаш будет повинен в этом?..

Сыбан снял с костра котел, стал вынимать сварив­шееся мясо. Джигиты засучивали рукава и доставали из карманов складные ножи.

В ту ночь Токаш с тремя джигитами отправились в город.

Ночь темная, ничего не видно. Луна еше не взошла. Воет ветер, захватывая дыхание. Копыта коней, постуки­вают о каменистый грунт.

Токаш едет на серьезное, ответственное дело. Прибыл от Березовского Саха и передал: «Явиться с тремя на­дежными джигитами. Будем освобождать Юрьева».

По сведениям Журавлева, атаман держит Петра Алексеевича в подвале своего штаба. Каждый день до­просы и пытки — атаман требует выдачи всех большеви­ков. Юрьев страшно ослабел. Нельзя медлить.

В полночь они подъехали к городу. Не надеясь на пропуск, оформленный Журавлевым, пробирались окраинными улицами. На копыта коней были надеты за­ранее приготовленные войлочные башмаки.

Подъехали к Весновке. Токаш спешился и пошел к домику Березовского один. Березовский за это время узнал о многом. Журавлев точно установил, что Юрьев сидит в секретной камере под зданием штаба. Мусульман в городе пока не так преследуют, как русских, которым не дают и шагу шагнуть — каждый на подозрении.

— В таком случае, надо использовать алаш,— сказал Токаш и изложил созревший план. Березовский одоб­рил...

Два джигита с лошадьми спрятались на окраине го­рода. Токаш и Курышпай перебрались к Махмуту.

На другой день Березовский встретился с Журавле­вым, а Курышпай привел к Токашу в дом Махмута «ал- аш-ординцев»— Ораза, Жакупбека и Абдуллу.

— Какая польза от того, что мы находимся в войске алаша?—спросил недовольно Ораз, он высказывал тре­вожившую всех троих мысль: зачем оставлять пятно в будущей жизни? Лучше они пойдут с Токашем в горы.

— Найдите бумагу с печатью алаша! Еще нужны четыре нарукавных знака!—сказал Токаш.— Вы окаже­те большую помощь, друзья!..

Не говоря ни слова, Ораз достал из нагрудного кар­мана узкую бумажку с печатью и кивнул Жакупбеку. Тот вынул нарукавную повязку с изображением полу­месяца.

Стало понятно: они готовились к побегу в горы и эти знаки были припасены для того, чтобы не задержали на дороге конные патрули.

— А кони у вас есть?

Коней у них пока не было.

— Найдем! Я заметил, к Закиру во двор заехали три верховых казаха — сказал Ораз.

Токаш засмеялся.

— А если это — бедняки, приехавшие на базар?

— Закир к себе не пускает бедных. Они и сами не по­казываются к нему. Эти приехавшие такие толстые, что сразу видно, что за птицы.

Токаш наказал им вечером явиться на конях.

Затем он написал на бумажке с печатью удостовере­ние, присвоив себе звание сотника, внизу поставил под­пись Джайнакова и позвал Махмута.

— Маха, ты должен послужить делу мусульман, Махмут посмотрел на него исподлобья.

— Говори!

— Тебя мы схватим на улице, свяжем руки и доста­вим в штаб атамана. На теле оставим следы легких по­боев. Не спрашивай, зачем!

Махмут надул губы и в раздумье обвел Токаша взгля­дом.

— А если атаман свернет мне шею?

— Ради мусульман попадешь в рай!—пошутил То­каш.

— Не лучше ли будет, если вместо меня найдешь дру­гого мусульманина, хотя бы того же Закира.

— Соглашайся, Маха. Я подарю моего серого скаку­на или найду такого же коня. Дай руку!

Махмут лениво протянул руку.

Токаш куда-то исчез. Оставшись один, Махмут заду­мался. Что намеревается делать Токаш? Уж не хочет ли выкрасть самого атамана? Тогда Махмут продешевил, приравняв голову атамана к серой лошади.

Что это, жадность заговорила в Махмуте? Нет, рас­чет, беспокойство прежде всего за свою шкуру. Не так уж беден Махмут. Он может купить не только хорошего скакуна, но и большой дом. Да вот приходится жить по­ка в этой халупе — такое уж время, ненадежное, тревож­ное...

Когда штаб Малышева переезжал в новое здание, в один из губернаторских домов, Махмут — кучер атама­на— чистил конюшню для выездных лошадей. Там, в укромном месте, он наткнулся на клад—нашел золото. Он хорошо спрятал эту кучу монет и до сих пор не ре­шался пустить хоть часть их в расход. Все сразу удивят­ся— откуда у Махмута такие деньги?—и заподозрят неладное.

Нет, надо выждать, посмотреть, кто возьмет верх — богатые или бедные? Если верить Токашу — победят бед­ные; если верить атаману, Закиру — все по-прежнему бу­дет у тех, кто владеет золотом. Махмут в любом случае не прогадает. Вот только не попасть бы в беду с этим Токашем?

* * *

Вечером, когда жители города разошлись по домам и движение по улицам прекратилось, семь всадников в фор­ме алаша вели к штабу арестованного. Редкие встреч­ные не обращали особого внимания на эту процессию. Уж такое неспокойное время: аресты и конвоирование — обычное явление в городе.

Всадники пригнали Махмута в штаб. Часовые, держа оружие наперевес, преградили им дорогу.

С коня спрыгнул сотник и выступил вперед.

— Вот мое удостоверение,— показал он бумагу.— А это мои солдаты. Мы привели сдать вам большевика...

Часовые пропустили их. Оставив коней у крыльца, конвоиры повели арестованного в штаб.

— Курыш, Смак, вдвоем караульте вход!—тихо при- казал Токаш.

Шедший впереди всей группы Ораз пинком открыл дверь. Навстречу вышел дежурный офицер.

— Давай, сажай вот этого!—Токаш вплотную подо­шел к офицеру.— Мы солдаты алаша. Я—сотник.

Растерявшийся офицер — он был очень молод — по­тянулся к телефону. Токаш отстранил его руку.

— Быстрее. Нам некогда... Открой камеру!

— Пожалуйста!— пробормотал офицер.

Вышли во двор, по ступенькам спустились в подзе­мелье. Офицер крикнул:

— Эй. Покудин!—Оттуда выбежал Иван, назначен­ ный сегодня на дежурство стараниями Журавлева.— От­крой!

Пока солдат открывал дверь, Жакупбек, стоявший сзади офицера молниеносным движением заткнул ему рот платком; Ораз и Абдулла скрутили его и втащили в камеру.

— Петр Алексеевич!—крикнул Токаш. В ответ — ни звука. Покудин поднял над головой фонарь. В углу, об­няв колени, сидел Юрьев — живой труп.

— Ораз! Жакупбек! Вынесите на руках!

Юрьева подняли, понесли. Токаш, подмигнув Абдул­ле, произнес, чтобы слышал офицер:

— Расстреляй этого атаманского прихвостня!— и указал на Махмута.

— Зачем еще тратить пулю,— выходя, ответил Аб­дулла.

. Покудин повесил на дверь замок.

На свежем воздухе к Юрьеву вернулось сознание. Он открыл глаза, протянул Токашу дрожащую руку.

Ехать на коне он, конечно, не мог. Что делать?

Неся Юрьева на руках, они вошли в комнату, где пе­ред этим сидел офицер. Токаш вынул кинжал и перере­зал телефонный провод.

—