Семиречье в огне - Зеин Жунусбекович Шашкин

из Ташкента, читаем и тут же сжигаем в печке. От нас они тоже получа­ют сообщения...— Помолчав, Емелев закончил:—Чув­ствую за собой слежку.

Журавлев, хорошо знавший настроение солдат, гово­рил:

— Казарма похожа на кипящий котел — не сегодня, так завтра вспенится и польется через края... Солдаты не поддерживают атамана. Малышев знает об этом. На каждой дороге, выходящей из города, поставлены часо­вые. По улицам патрулируют конные. Еще одна весть —• не очень утешительная: связавшись через бывшего кон­сула в Кульдже с англичанами, атаман запросил у них оружие.

Токаш кое-что знал о делах Любы и Загорули в Куль­дже и рассказал об этом.

— Загоруля — это бывший следователь? — вспом­нил Березовский.— Он сейчас здесь.

— Здесь? — Токаш стиснул кулаки. Старый, за­клятый враг! С ним придется еще встретиться лицом к лицу...

— Сила пока в их руках,— напомнил Емелев.

Виноградов молчал, погруженный в размышления.

— Прежде всего, надо освободить Юрьева,— твердо сказал Березовский.— Мы с Журавлевым обдумаем это, составим план.

— Мы должны послать всех коммунистов города к рабочим и окончательно взять их под свое влияние,— предложил Виноградов.— Вместе с тем нужно организо­вать в горах силу, на которую мы могли бы опереться и двинуть, когда потребуется, на город.

— Я пойду в горы! — Токаш вскочил с места. Все по­смотрели на него. Березовский протянул ему руку.

— Вот это правильно. А джигиты у тебя есть?.. Пой­дут они за тобой?

— Он же ездил за ними в Кульджу,— засмеялся Ta­шен.

Дальнейший разговор пошел вокруг Токаша. Ему да­вали советы, желали успеха. Связь с ним решили держать через Сагатова.

Глава 29

Токаш Бокин свил себе гнездо в хорошо знакомых го­рах Ушконыр, где некогда нашли пристанище Бекболат Ашекеев, а затем Жунус со своими повстанцами. В че- молганские и кастекские аулы Токаш послал нарочных, он приглашал всех джигитов, выступавших в шестнадца­том году против царя, явиться на Ушконыр. Ему хоте­лось видеть возле себя Жунуса, Сята, Кырбая.

Но Жунус пропадал где-то в Туркестане. Сят не при­шел. Кырбай явился с десятком джигитов. Вернулся Ку- рышпай с полсотней джигигов. Были собраны единичные партизаны, до сих пор скрывавшиеся в горах. Немногие пришли на Ушконыр, но все хорошо знали, зачем при­шли...

Петера Коратюбе будто специально вырыта для пов­станцев. Внутри нее тепло и светло — свет проникает че­рез отверстие вверху.

Вновь вернулся Токаш к тому, с чего начал. Кажется, теперь пришло время довести дело до конца.

Он собрал в пещере всех джигитов и объяснил: разни­ ца большая между шестнадцатым годом и восемнадца­ тым, который наступит вскоре. У атамана уже нет той си­лы. Правда, он поднял казачьи станицы, но это не спасет его. Советская власть победит и здесь.

В горах хлопьями идет снег, но снежинки тают на ле­ту, не достигают земли. Нынче зима мягкая.

Джигиты сидят у жарко разгоревшегося костра и слу­шают Токаша. Лицо его обросло густой бородой — по­бриться некогда. На голову глубоко надвинута мерлуш­ковая шапка. Черная кожаная тужурка плотно стянута широким офицерским ремнем. Глаза устремлены на кос­тер. Красные языки пламени облизывают сосновые дрова. Они горят с треском и плачем. Разговор окончен. Мертвая тишина. Джигиты тоже смотрят па костер. В углу на ра­зостланной кошме спит Курышпай, рядом с ним — еще два джигита.

Токаш отобрал этих трех для дела. Вместе с ними он намерен ночью отправиться в город. Джигиты отдыхают, а Токаш еще не сомкнул глаз. Сон бежит от него.

— Эй, Сыбан, почему не поставишь котел? Зря кос­тер горит...— крикнул Кырбай одному из джигитов.

-- А что, уже кишки начинают урчать?—со смехом ответил Сыбан. Токаи; не видел его лица, по знал, что Сыбан рад упреку и сейчас начнет отрезать куски мяса. Кажется, предстоящий поход отразился на настроении джигитов, смех их не заражает, вспыхнув, он тут же гас­нет.

Сыбан повесил над костром, прицепив к треноге, вме­стительный черный котел и положил в него добрую пор­цию мяса. Токаш бросил взгляд на треногу; не рухнет ли она под тяжестью котла и не останутся ли джигиты без обеда? Нет, выдержит — тренога железная.

В пещере стало темнее. Похоже, что котел поджал под себя свет. Лица сидящих джигитов стали тусклы­ми— будто они осунулись, похудели. Вскоре сухая сос­на разгорелась ярче, издавая звонкий треск, и лица джи­гитов посветлели.

Снаружи донеслись голоса: «Стой! Кто идет?». Токаш быстро поднял голову. Сидящие забеспокоились.

— Узнай-ка!—сказал Токаш Сахе. Саха в одном френче выбежал из пещеры. Там он вступил с кем-то в разговор. Слышался голос Сахи и еще один — тонкий, женский... Женщина? Кто это может быть?

Ввалилась группа джигитов: среди них Токаш увидел женщину в красном бешмете и в теплой шали. Токаш нс- видел ее лица, но сердцем узнал: это Айгуль.

Прошло больше месяца, как Токаш не видел Айгуль. И вот она здесь, сама пришла в горы! Токаш провел ее и костру и усадил рядом с собой.

В этот момент поднял голову Курышпай, разбужен­ный громким разговором.

— Айгуль-жан, ты случайно, не дух? Откуда взя­лась? — спросил он, протирая глаза.

— Приехала, чтобы увидеть тебя,— рассмеялась Ай­гуль.

— Вот мучение для здоровой головы! Как будто в Кульдже не натерпелась.

— Айым, рассказывай, что нового в аулах?—попро­сил Токаш.

Айгуль приехала из аула не без новостей. Недавно наведался Джайнаков, собрал всех казахов, вернувших­ся из Китая, сказал им: «Забудьте прежние помыслы, разберитесь в том, кто вам друг и кто враг. Сейчас каза­хи в Верном создают свое войско, образуют самостоя­тельное государство, становитесь с ними в один строй...» Айгуль не стерпела, выступила из-за спины отца и спросила: «Скажите, господин, где вы были, когда мы скитались па чужбине, убитые горем? Когда Токаш-агай привел людей к границе, вы не пропустили их на родину. Вот ваша помощь!».. Некоторые из джигитов подали свои голоса: «Вот, вот! Где же был он тогда?!» Джайнаков спросил Сугурбая: «Кто эта невоспитанная девушка, ко­торая так тараторит перед старшими?» Тот шепнул ему на ухо. «A-а, понятно!»—сказал Джайнаков.

А вечером одноногий Ахав прислал в аул к Айгуль свою жену: «Сугурбай и Джайнаков собираются тайком увезти Айгуль в город. Пусть будет осторожна!»— пере­дал он. Конечно, что хорошего ждать от ненавистного Сугурбая, он еще тогда, до войны, хотел насильно взять ее в жены. Но теперь цель у них была другая. Возможно, похитив Айгуль, они хотели расставить сеть для Токаша. Вот почему Айгуль явилась в горы.

Токаш почувствовал себя в затруднительном положе­нии.