Такси за линию фронта - Станислав Кочетков

Утро началось с разбудившего меня очень раннего звонка. Звонил куратор, сам, причем на «вы» и с придыханием. Мол, как я с высоты своего опыта смогу охарактеризовать Вартарьяна Керима Артуровича. Я спросонья чуть не брякнул «а кто это», но зацепился за имя. Да, точно, вчера же весь вечер в одном бусе с Керимом ездили. Он приехал вместе с Рафиком, кажется. Или просто таксер, или его знакомый водила. Да-да, Керим, а вот внешность характерная армянская! Так, а кого он мог так неожиданно заинтересовать, чтоб даже мой «масковский» куратор с самого утра и с таким необычным пиететом икру метал? Никитич! Точно он, ведь не случайно вчера бровь вопросительно гнул, когда документы Керима проверял!

Прокашлявшись, авторитетным голосом, в сдержанных тонах, не вставая с кровати, дал положительную характеристику. Мол, очень короткое знакомство, и сразу в дело. В горячих условиях проявлял выдержку, страх преодолевал, был готов к неравному бою. Никаких лишних слов, истерик, и вообще достойно себя вел. В связи с неожиданностью ситуации не похоже, чтобы заранее себя к ней готовил. То есть это его поведение естественно для него. И совсем припечатал куратора фразой: «А если у Артем Никитича есть сомнения в истинности имеющихся у него данных, может прислать электронную копию личного дела Керима, мы через свои связи в Республиках проверим их достоверность». И еще минут пять слушал искреннее лебезение благодарностей начальства.

Потому-то и приперся в «Анка-Ру» в рань несусветную, сразу после восьми: разбудили, спать не получается. И вот теперь ем кексы, пью кофе, читаю личное дело Вартарьяна Керима Артуровича. Точнее, делаю вид, что читаю. Потому что не могу больше — так хочется реагировать на то, что вокруг, но нельзя. У людей-то оно ведь действительно горе. Причем еще вчера я бы не сказал «у людей», но сегодня, увидев их в горе… Таки действительно — у людей. Разных, плохих, преступных, паскудных — но людей.

Нет, не смогу про Керима Артуровича внятно и вдумчиво, вокруг много нужного для всех. Понял, не наш это кадр, с таким прошлым — и Нагорный Карабах, и осмысленно принятое мусульманство вместо армянского христианства, да еще и труд религиозный, «О самооправдании собственной греховности в глазах Аллаха как главном отличии иудеохристиан от правоверных»… Это для нас перебор, к нам его не возьмут. Отправлю личное дело Рафику, он этого Керима нашел, пусть он теперь с ним и нянчится. Заодно с Артемом Никитичем ближе познакомится.

А люди — атаманы браконьерских рыбацких артелей — шумели и возмущались, и больше всего теми, кто дал неверную дату обстрела. Обстрел случился вчера, в ночь с понедельника на вторник. Людям же кто-то сказал, что он будет в ночь на выходных — или с субботы на воскресенье, или с воскресенья на понедельник. И почти что никто не успел все свое спасти из Рыбачки. Ни майно вывезти не успели, ни семьи.

Но с самого утра было даже смешно: тут как раз дети, ученицы первого курса медучилища, прибежали на переменке, когда в товарном количестве, хоть призывной пункт открывай, прибыли эти — свое отношение к обстрелу старшинам высказать. Ну и в присутствии собственных дочек и внучек вынуждены оказались базар фильтровать. Каких только эвфемизмов для обсценной лексики я не наслушался! Тут был и «штопаный крот», и «си тебе в ля через фа и соль, особенно через фасоль», и «якорь в сиропе», и «стрекать тебя в спину», и «гать твою за реку», и «трепать твой лысый череп», и… Причем «носи буй — сам буй носи» всем и так понятно, но вроде бы перед малолетками этикет соблюден. Не ругаются рыбаки как пьяные биндюжники, только как трезвые.

А потом в училище переменка закончилась — и пошел расчет, подсчет личных и коллективных убытков и долгов, кто кому сколько должен. И оказалось, что деньги-то у них крутятся по кругу! То есть один получил в долг и в рост, часть вложил в дело и тут же перезанял оставшееся под больший процент другому, и так далее.

Амалия Карловна совсем неожиданно вдруг узнала, что именно у нее денег и вовсе нет. И задолжала она со своей самогонной империей все деньги мира плюс букет цветов в придачу! «Тут ваще началось — не опишешь в словах». Зазвучали такие имена, такие отношения, такие суммы, такие операции, такие связи… Я только пожалел, что диктофон в телефоне не направленный, а салфеток в салфетнице, чтоб схемы рисовать-конспектировать, всего с десяток! Вся подноготная подпольного бизнеса Жаботинска за последние два года всплыла наружу, была вскрыта в запале спора из-за денег.

И буквально в каждой третьей, если не каждой второй схеме присутствовал «Мореман» или его хозяин Мелахман. То как кредитор, то как заемщик, то как гарант, то как исполнитель, то как хозяин. Сам присутствующий здесь только успевал поворачивать голову к очередному скандалящему и рот открывать, как рыбка на пляже. Но слово бросить в кипящую вокруг него свару так и не сподобился. Когда бледность его лица стала меняться на нездоровую полнокровную буряковость, по улице Мира к «Анка-Ре» внезапно подъехала скорая.

Подъехала, открыла боковую дверь. Медленно и бережно, под руки, двое в белых халатах спустили на землю статную черноволосую женщину лет пятидесяти. Третий за спиной поднимал вверх бутылку с лекарством, шприц капельницы торчал из вены пациентки. И тут же все рыбаки зашумели: «Павлина!», «Жена Алима!», «Сестра Равиля!» И даже я привстал, ибо увидел столь легендарную личность в первый раз.

Ведь почему Равиль, игрушечно-валютный король, свою штаб-квартиру в Рыбачке, а не в Жириновске имел? Потому что семья. Потому что старшая сестра, выкормившая, поднявшая, пристроившая к «делу» его, все так же жила в Рыбачке. А в Рыбачке жила она, потому что любовь. Потому что Алим, в юности нищий рыбак, был единственным кормильцем престарелых и больных мамы, папы и двух бабушек, беженцев из Абхазии, турок-месхетинцев. И Павлина, в те времена Полина, сумела, комбинируя два бизнеса, поднять обоих своих близких мужчин до не чаянных ими высот. Просто…

Просто рыба, особенно редкая, сортовая и браконьерская — это ценность не меньшая, чем валюта. А приготовить из свежей рыбы такую вкуснятину, чтоб очередь желающих попробовать четыре раза вокруг косы по воде обернулась, здесь все рыбаки и рыбачки умеют и любят.

Алим стал лучшим атаманом браконьерской артели. Мог бы быть единственным, мог бы всех или скупить, или задавить, или подмять, но не сделал этого. Работать на Алима