Такси за линию фронта - Станислав Кочетков

Ярость и ненависть. К этому городу, который не защитил, а мы в нем ради него же. К этому татарчонку, из-за которого ссора с сестрой, который, как заноза, всюду. К русне, которая, как тараканы, расползается везде и проникает в любую щель, от которой не спрятаться, которую не победить. Нет, больше всего именно к татарчонку, хоть он и не русня. Из-за чего? Из-за сестры? Нет, из-за казны батальона…

Все начиналось в Мариуполе. Главный бал там правил «Азов», ну и морпехи вместе с ними. От нашего тербата там была одна рота, и та на подхвате: сбор, добыча, обработка информации. Ну и обработка тех гражданских, которых полезно привлечь на нашу сторону. Мы-то знали, что в начале марта, как раз в честь Розы и Клары, «Азов» с морпехами пойдут мочить ЛДНРовскую русню. Мы же готовили кадры тыла, нашего тыла. Чтобы было кому в захваченных городах внедряться, сепаров вычислять и сдавать. А двадцать первого февраля Пуйло начал процесс признания ЛДНР. И сразу всем нам запахло жареным, правила игры изменились. Даже наши игрища в «плохой/хороший полицейский» не пригодились. Двадцать четвертого февраля, еще до того, как Пуйло объявил СВО, «Азов» устроил первую свою провокацию, и наш комбат вместе с ними: зачистка гипермаркетов. Там ведь продуктов горы, а с продуктами рядом — сопутствующие товары, от одежды до электроники и ювелирки. Вот на еду и шмотки пустили всех желающих из местных, а особо ценное, прежде всего ювелирку — только для своих. А когда ювелирку и электронику вычистили, по гипермаркетам с мародерами из местного мирняка отработали из РСЗО. Под запись, под видео — мол, глядите, что этот «руснявый мир» с людьми творит. А вечером уже и Путин свое СВО объявил. То есть мы их заранее подставили.

«Азовцы» ювелирку выбирали себе побольше, побогаче да покрасивее, а наш комбат не дурак, он как раз брал самые неброские цацки. И набрал за один день ни много ни мало восемьдесят килограммов! Вдумайтесь: восемьдесят килограммов хоть и мелких, но камушков, хоть и 585 пробы, но золота! И все это безлико, неопознаваемо! И все это удумал спрятать под приборную панель буса, внутрь переборки между кабиной и двигателем.

Ну и пока русня не замкнула кольцо окружения, вслед первой колонне беженцев с бизнесменами, отцами города да чиновниками и поехал двадцать пятого февраля комбатовский «Буцефал», как он его сам называл. Вроде бы как с ранеными. А мы тогда в городе остались, вместе со всем штабом. Мол, негоже комбату, как крысе, первому с корабля бежать. Удрали, уже когда бои под городом шли, в ночь с двадцать шестого на двадцать седьмое. Нас тогда здорово переколошматили, из полной роты человек тридцать пять — сорок оставалось, вот и загрузились в комбатовский «Мицубиси Аутлендер» и в бывший школьный автобус, «Богдан». Комбат вообще любил желтый цвет, и на «Буцефале» тогда сверху стоял кузов не ПАЗа, а школьного «Богдана», ярко-желтого цвета. И «Аутлендер» перекрасил из белого в лимонно-желтый цвет. Мы потом про тот «Богдан» очень пожалели и всех, кто в нем был, потеряли под Ореховом, просто попав под обстрел. Медленная, слишком медленная черепаха, с «Аутлендером» ни в какое сравнение не идет.

Надо сказать, комбат с «Буцефалом» связи не терял, сам им маршрут диктовал, и как чувствовал: колонна пошла на Запорожье, где их свои же обстреляли. А буса комбат завернул на Мелитополь, потом на Новую Каховку, потом на Херсон, а с Херсона резко на север, на Киев. И где-то возле Фастова мы бус потеряли: то ли российские колонны, то ли местная тероборона. Тут такая каша тогда была… Мы же шли другой дорогой: вырвавшись из захлопывающегося кольца вокруг Мариуполя, сначала шли на Запорожье, а потом свернули на харьковскую, на Новомосковск, потом на Днепр. Там переправились на правый берег и потянули на Киев. И вот где-то под Белой Церковью попали в чужую перестрелку — тероборона что-то делила с местной полицией. Ушли, конечно, но комбат свою пулю в бедро схватил. Уже под Вышгородом встретились со второй и третьей ротой, те вместе с «Айдаром» под Луганском стояли, и…

И похоронили комбата.

Комбат-комбат… Я в него была чуточку влюблена, хоть ему и за полтос было. Такой мощный мужчина, такая энергетика — волевой, торжественно-парадный! Казалось, ни в чем ему неудачи не было и не будет, ан нет — погиб. И глупо так погиб: случайная, слепая пуля даже стекло не разбила, сверху влетела, между броником и ребрами по груди скользнула, в мякоти бедра застряла. Он сперва даже сделал вид, что и не чувствует ничего, еще с полчаса хорохорился, а потом лбом в руль клюнул… Сменный водитель еле успел руль подхватить да ногу с педали газа столкнуть. Так, в сознание не приходя, и умер.

А нам достался желтый «Аутлендер» с залитым кровью водительским сиденьем, который сейчас стоит во дворе нашей располаги под навесом. Там, на дачах, за Микрорайоном. А сунуться туда сейчас… Стремно это, тела минимум троих хлопцев наверняка у русни, вдруг опознает кто-то, нас-то там наверняка видели. Но деваться некуда, надо: если я хочу найти комбатового «Буцефала», если я хочу наказать татарчонка… Старый рассказал, как этот недомерок на «Буцефале» их с крыш гонял. Клялся-божился, если бы не «Буцефал» сверху, они бы успели удрать. Короче, мне нужны колеса. Воровать-угонять? Во-первых, я не умею. А во-вторых, был уже вчера опыт. Повторять не хочется.

Ладно, хватит. Я осталась старшей по званию. Принимать командование мне. Нужно связаться, доложить наверх — и приступать к делу. Водителем возьму Юзефа, всех остальных озадачить по распорядку дня. Да, Старый был прав: оставшимися силами мы захват трассы по косе не потянем. И подрыв госучреждений, и отравление коллаборационистов, почтальонов, телефонистов, учителей с врачами, что с русней сотрудничают, тоже. Зато остались взрывчатка и газ, отравляющие вещества, а это ресурс. Нужно будет сначала со схрона все в «Аутлендер» перегрузить, перепрятать и тем временем придумать, как его правильнее и эффективнее использовать. Если, конечно, Киев подтвердит и силовой акции не будет.

12. Павка

Я сидел с кофе в «Анка-Ре» и делал вид, что читаю очень увлекательное чтиво. Оно действительно было увлекательным, но перед глазами разворачивалась такая драма, что никакой латиноамериканский сериал не идет в сравнение. Очень трудно было не реагировать то ржачем, то слезами. Но еще труднее было делать вид, что тебя это не касается