У смерти на краю. Тонечка и Гриша - Ирина Николаевна Пичугина-Дубовик

— Смотрите глазами, а руками не берите.

— А вот это можно потрогать?

— Разобьёте. Бабушка будет недовольна. Детки, что-то плохо мне, пойду наверх. Прилягу. Ведите себя хорошо.

Лежит Тонечка, шевельнуться не может, дышать трудно. Запаниковала даже. Но сдерживает себя: ничего, пройдёт.

Тут в кухне произошло нечто непредвиденное.

Проклятущий петух как почуял, что у него есть шанс! Начал биться… развязался! Заорав, ринулся очертя голову куда его петушьи глаза глядят, да и налетел на ёлку. Петух был большой, а ёлка — не очень.

Рухнуло деревце!

Разбились игрушки!

Брызнули во все стороны серебряные и золотые осколки!

Остолбенели девочки от ужаса и неожиданности.

— Лизка, ой, что теперь будет!

А Лиза уже сморщила личико, рыдать приготовилась.

Тонечка же этой трагедии даже и не услышала. Лежала у себя в комнате, задавленная каменной болью в сердце.

Вот тут, как по волшебству, в дверях дома и показался заснеженный мужской силуэт.

Девочки обомлели…

Неужели Дед Мороз?

Нет, то был командир-подводник. Забежал он занести гостинчик девочкам, а тут такое!

Обе ревут, ёлка на полу вдребезги, петух носится по кухне и орёт!

В общем, настоящий Новый год. И смех и грех.

Но командир на то и командир, чтобы выводить свой экипаж из самой смертельной опасности. Скинул шинель капитан, повязал фартук и приступил…

Вскорости ужасный петух был пойман и обезглавлен «за злостное нарушение общественного порядка на новогодней кухне»!

А новоявленный повар стал его ощипывать. Только пух летит! Не знал героический подводник, что тушку прежде надо кипятком обварить, тогда перья сами слезут. Щипал добросовестно, так, что через некоторое время вся праздничная кухня оказалась не только в осколках, но ещё повсюду теперь летал пух, валялись рыжие перья.

Намусорил капитан ещё хуже, чем было.

Растерялся храбрый моряк. Да тут, к счастью, Катерина вернулась. Глянула с порога, оценила нанесённый ущерб, боевую обстановку и приняла командование на себя.

— Вера, бери веник и совок. Вы, уважаемый, бросайте петуха, лучше ёлку поднимите и поставьте. Лизок, где мама?

— В комнате нашей, ой, ей плохо…

Поднялась Катерина наверх, накапала Тоне лекарство, проверила, лучше ли той стало, и пошла вниз.

А там смущённый командир уже устанавливал на положенное место ёлку, павшую в неравной схватке с петухом. Не так красиво, как было, конечно, но всё же не все игрушки разбились. Девочки помогают, подметают осколки и перевешивают оставшиеся игрушки на «лысые» места. Вроде всё, порядок в Катеринином «хозяйстве».

Вздохнула она и взялась за петуха. Ошпарила, мигом ощипала и распотрошила, поставила в чугунке в печку. С благодарностью, но твёрдо проводила незваного «спасителя» до порога. А тут уже стали и остальные домой возвращаться. Поохали, конечно, но и посмеялись. Новый год всё же, праздник!

Вот так встречали новый, 1942 год в большой семье Терченок.

А Тонечке с тех пор часто неможется. Задавили её несчастья. Гриша не пишет уже восемь месяцев. Никаких нет известий.

Верочке надо учиться, а она не в состоянии. Страшное малокровие. И обмороки случаются с ней после той бомбёжки.

Старший брат Тонечки Георгий — большой начальник теперь. Он не на фронте. У него есть бронь. И его отправляют из Владивостока на новое место работы, в порт Находку. Они с женой зовут племяшку Верочку пожить у них — попытаются её откормить, а она поможет тётушке Лидусе, жене Георгия, недавно родившей сыночка. Катерина советует принять предложение. Всё сытнее с ними будет Верочке.

Хоть и не хочется Тонечке расставаться с дочкой, но её спасать надо. Тут самой уж Тоне не справиться.

Вот в феврале 1942 года рыдающая Тонечка собрала скудные вещички доченьки. И отправилась малышка Верочка пестуньей в Находку.

17. У самого Тихого океана. Начальник управления

Однажды… Опять это «однажды»!

Только в сказках «однажды» может принести что-либо хорошее. А когда война, когда вся страна вздыблена, то многое — страшное и грязное, что в мирное время боится выходить наружу, теперь искушающее просится проявить себя в слабом или порочном человеке. И лукавым оправданием всему поганому — змеями выползают на свет слова «может, умрём завтра, так давай сегодня…».

Уже месяц работает Тонечка в киоске на территории управления. Ежедневно сдаёт товар сменщице и кассу бухгалтеру управления. Дрожит она за своё место.

Но однажды…

Вот оно.

После того как старик бухгалтер принял в очередной раз выручку от Тонечки, он не сказал свою обычную фразу: «Всё правильно, дочка, беги домой». Он вдруг как-то замялся и произнёс нерешительно, глядя мимо Тонечки: «Вас, Антонина Степановна, начальство вызывает…» Голос старика просто «угас» к концу фразы, а Тонечкино сердце болезненно сжалось.

«Всё, уволят».

На подгибающихся ногах, не помня себя от страха, поднялась Тонечка в кабинет начальника. Перед кабинетом была приёмная. Секретарь искоса глянул, проводил её в кабинет и вышел. Странное, нехорошее предчувствие охватило Тонечку. Нет, речь тут не об увольнении.

Начальник стоял у окна спиной к ней.

Тонечка же переминалась у двери, не рискуя шагнуть далее порога. Держала за спиной руку на ручке двери. Как будто эта ручка странным образом придавала ей уверенности в себе.

Начальник обернулся и как-то неестественно оживлённо заговорил:

— А вот и наш киоскёр! Да вы проходите, не стесняйтесь! Как работается? Нет ли жалоб? Не хотите ли сменить время работы? Может, вам более подходит вторая смена? А что муж ваш — не пишет? Пропал?

Произнося всё это быстро-быстро, просто выстреливая вопросами, но не давая времени на ответы, он как бы плыл, прямо надвигался на Тонечку, сжавшуюся в комочек у двери.

И вдруг оказался прямо перед ней! Глаза в глаза!

Как змея на кролика, глядел он на Тонечку, гипнотизируя странным, выматывающим душу взглядом, в котором сквозило жадное нетерпение и… Торжество? Неожиданно и резко схватил Тоню в охапку, стал мять и ломать её тело, пытаясь жадными, злыми губами отыскать уворачивающиеся уста её…

Кролик? Как бы не так!

Ошеломлённая, но не растерявшаяся, разъярённой амурской тигрицей Тонечка успела выдернуть у него свою руку и… раз!

Оглушительная пощёчина выстрелом разрезала вечернюю тишину управления.

Обескураженный и оглушённый неожиданной силой отпора начальник выпустил добычу из рук.

Тонечка повернула спасительную ручку двери и молнией вылетела назад в приёмную, где обалделыми глазами глянул на неё секретарь.

Да как он посмел так подумать!

Как он посмел дотронуться до неё?!

Хам!

Подонок!

Вниз по лестнице!

К вестибюлю!

На улицу!