этом так и бегают по моей сумке, одежде и салону машины. Тогда я отвечаю, мол, ей надо в школе учиться, а не у блокпоста жвачкой торговать, – и тут впервые убеждаюсь, что девочка не страдает от глухоты или особенностей развития: она говорит, что сейчас летние каникулы. Ах да, я и забыла. Девочка снова требует купить жвачку. Я спрашиваю, какие у нее оценки, и она с гордостью отвечает, что хорошие, и опять принимается за свое. Я спрашиваю, что девочка делает с деньгами, вырученными от продажи жвачки, – отдает родителям? Нет, отвечает она, оставляю себе. И как ты их потратишь? – интересуюсь я. Куплю себе что-нибудь на праздники, говорит она и снова принимается просить. Найдя в сумке бумажник, я даю малышке несколько купюр, добавляя, что жвачки не надо. Схватив деньги, она бросает две упаковки жвачки на пассажирское сиденье рядом с сумкой и убегает. Только тут я замечаю, что уже нахожусь очень близко от пункта досмотра – настолько близко, что вижу солдата, проверяющего чьи-то документы. Внезапно мое сердце прошибает боль, а тело немеет, и по нему снова принимаются ползать, оплетая его, пауки страха. Я ищу глазами девочку, чтобы ее присутствие отогнало мою панику, но она окончательно пропала. Тогда я цепляюсь взглядом за тех, кто идет пешком и ожидает своей очереди у пункта досмотра, и начинаю глубоко и медленно дышать, наблюдая, как они один за другим проходят через узкие металлические решетчатые ворота. Повезло им – они могут пересечь границу, да что там – просто встать и подождать рядом с ней; могут перемещаться из одного сектора в другой, когда пожелают, и им не нужно брать удостоверение личности у своей приятной коллеги на новой работе. Тут я зеваю – ночью я почти не спала и теперь совершенно без сил. Так меня утомили собственные безрассудные решения, а также страх, волнение и беспокойство, в которые я вогнала сама себя. Если мой обман не раскроется и не повлечет за собой никаких последствий (в противном случае страшно и представить, какими они будут), я сразу после проверки документов поверну домой – только так можно положить конец моему волнению. Ободряя себя этим решением, я снова зеваю – и посреди зевка ко мне подходит солдат. У меня на глазах моя собственная рука протягивает ему синее удостоверение личности. Две упаковки жвачки по-прежнему лежат на пассажирском сиденье. Жвачка называется «Маст», производитель – компания «Сунукрут» в Аль-Халиле. Я снова смотрю перед собой, ничего не видя. Солдат стучит по крыше автомобиля, словно пытаясь меня разбудить, и только тогда я его замечаю. Вернув мне удостоверение, он приказывает ехать. И я еду. Вперед. Дальше. И дальше, боясь, что, если прямо сейчас поверну назад, солдат заметит, и тогда все силы правопорядка, что стоят у блокпоста, пустятся в погоню за мной. Однако за блокпостом впереди образовалась небольшая пробка, и слева тоже. У меня не остается выбора, кроме как повернуть направо – там к горизонту уходит узкая дорога, на которой я никогда еще не была. Я не знаю, должна ли делать это – должна ли позволить машине поехать к этой дороге, потом по ней, где с правой стороны параллельно ей идет полоса аэропорта Каландии, а слева – голая земля, по которой кое-где проходят маленькие дорожки? Ни по одной из этих дорожек я не решусь проследовать, иначе, когда на моем пути встанет очередной блокпост, я непременно об этом пожалею. Черт возьми! Страх снова сжимает мое сердце, и мной овладевает сильное желание уснуть. Сбавив скорость, я подъезжаю к блокпосту и вдруг сильно зеваю, распахнув рот во всю ширину – но тут же прикрываю его рукой, когда мне отдает честь очередной солдат и машет рукой, чтобы я не стояла и проезжала прямо к перекрестку, над которым нависают многочисленные знаки на иврите, арабском и английском: один из них – «Иерусалим (Аль-Кудс)» – указывает направо, еще один – «Тель-Авив – Яфо» – налево. Я поворачиваю направо, проехав несколько десятков метров, и останавливаюсь на обочине, чтобы перевести дух. Всё тело дрожит, я пытаюсь успокоиться, но не успокаиваюсь – страх распространился по всему моему существу, въелся так, что его почти не заметно. Какая же я жалкая. Я не знаю, где нахожусь, а стоять здесь долго мне нельзя, иначе возбужу подозрения. Я скорее достаю из сумки все карты и самые простые кладу на руль и пассажирское сиденье. Одна из них показывает центры политических исследований, границы четырех секторов, стену, расселение колонистов и блокпосты на западном побережье и в Газе. На другой – Палестина, какой она была до 1938 года; третью карту выпустило израильское министерство туризма, а подарили мне ее в агентстве проката машин – здесь изображены улицы и жилые районы согласно израильскому правительству. Дрожащими пальцами я пытаюсь найти точку, в которой стою сейчас. Уехала я недалеко.
Теперь назад дороги нет.
Я делаю глубокий вдох. Да, теперь, после того как я зашла за все черты и границы – военные, географические, телесные, психические, умственные, – назад дороги нет. Возвращаясь к израильской карте, ищу первое место, которое хочу посетить, – оно оказывается черной точкой средних размеров неподалеку, а над ней – слово «Джаффа», напечатанное маленькими жирными английскими буквами. Там находится несколько военных музеев, а также армейский архив, в котором, как сказал мне автор статьи, я могу найти сведения о случившемся в первоисточниках. Вооружившись различными картами, которые были со мной, я пытаюсь определить оптимальный способ туда добраться. Выясняется, что добраться из точки А в точку Б прямиком не получится – не потому, что таких дорог нет, а потому, что согласно паре карт на самой короткой дороге стоит как минимум два блокпоста. И ни одна карта из тех, которыми я владею и не владею, не может предупредить о «летучих блокпостах» и о бесконечной строящейся стене, которая продолжает перекрывать всё новые и новые пути. И правда, за эти годы я ни разу не слышала, чтобы хоть кто-нибудь что-нибудь говорил об этой самой короткой дороге: ни одного рассказа, например, об аварии, которая там случилась, или о ящике овощей, купленном у продавца на обочине. И дело тут наверняка не в забывчивости – как правило, подобное значит, что по той дороге больше никто не может ездить. Итак, если я хочу проехать и встретить на своем пути как можно меньше опасностей, лучше выбрать более длинную, но более быструю дорогу, по которой сами израильтяне ездят к побережью. Заведя машину, я снова трогаюсь с места – медленно, мягко, осторожно. Через несколько метров справа показывается улица, которая в прошлом вела в Рамаллу мимо деревни Бейтуния, – я ездила этим
