путем десятки раз по дороге в Яффу или Газу. Теперь эта улица тоже перекрыта: в ее конце справа возвели бетонные восьмиметровые ограждения, очень похожие на те, что используются при строительстве стены. Я видела их у блокпоста Каландия, но там ограждение походило на укрепления замка. «Тюрьма Офер» – гласит придорожный знак. Я многое слышала об этой тюрьме за последние годы, но вижу ее впервые – она недавняя: закончили ее в 2002 году, весной которого участились поползновения партизан. Тогда армия собрала всех старше шестнадцати и младше пятидесяти на открытой площади и увезла в тюрьму: один из этих заключенных – мой коллега на новой работе. Очень приятный человек, родом из Рафаха. Недавно он вспоминал при мне месяцы, проведенные в заключении здесь, и запах свежеуложенного асфальта, на котором спал. За тюрьмой лежит военная база, скрытая за рядом кипарисов, – раньше за стволами, ветками и острыми запыленными листьями виднелись танки и военные автомобили, засевшие в своих огромных ангарах. На перекрестке я разворачиваюсь обратно в направлении Иерусалима и двигаюсь по улице 443. Потом надо будет повернуть направо, на улицу 50, затем снова направо, на улицу 1, к Яффе. Я продолжаю осторожно вести машину по улице 443 и вскоре приближаюсь к очередному блокпосту. Сердце снова колотится так, что отдается в голове, а перед глазами пляшет рваная паутина. Блокпост всё ближе, и надо его проехать. Солдаты, выстроившиеся там, обычно не утруждают себя кого-либо останавливать и меня тоже не задержат: надо чуть сбавить скорость и верить, что я проскочу. И я проскакиваю! Однако после этого уверенность в себе полностью развеивается, и я совершенно забываю, где я! Сначала я думаю, что уже ездила по этой улице, но теперь не уверена: та улица, которую я знала всю жизнь, кроме нескольких последних лет, была узкой и извилистой, а эта кажется такой широкой и прямой. К тому же тут появились пятиметровые стены по обеим сторонам и много новых зданий – это поселения, которых раньше здесь не было, а если они и существовали, то были едва заметны. Палестинская же деревня, что раньше тут стояла, почти исчезла. Вытянув шею и широко раскрыв глаза, я ищу взглядом эту деревню, ее дома, рассыпанные по плоскогорью, словно камни, соединенные узкими тропинками, вьющимися среди многочисленных изгибов земного рельефа, но безуспешно – теперь ничего из этого нельзя разглядеть. Чем дальше я продвигаюсь, тем меньше понимаю, где я! Наконец слева я замечаю очередной перекрытый переулок и только теперь убеждаюсь, что действительно направляюсь по той же дороге, по которой ездила десятки раз прежде, а этот переулок, теперь перекрытый кучей почвы и огромными бетонными кубами, ведет в деревню Аль-Джиб. Остановив машину там, где дорога раздваивается, я выбираюсь из нее и приближаюсь к куче земли и бетона, чтобы убедиться: они действительно здесь, их невозможно сдвинуть, и моя машина – да и ничья машина – не сможет проехать. А эта дорога была красива – постоянно виляла то вправо, то влево среди холмов, усеянных деревьями, и деревеньки, окутанной тишиной, устремляясь в Бейт-Аксу. Вернувшись к машине, я открываю карту, изданную израильским правительством, и принимаюсь разглядывать дорогу, которой израильтяне ездят к побережью. Значит, спустившись по улице 50 на дно долины, надо ехать по шоссе, повернуть направо, на улицу 1, и следовать по ней очень долго, никуда не сворачивая. Я изучаю территорию вокруг улицы 1 – согласно карте, она занята в основном поселениями. Только две палестинские деревни – Абу-Гуш и Айн-Рафа. Открыв карту, где изображается Палестина до 1948 года, я вижу множество палестинских деревень, которые в 1948-м разрушат, разогнав их жителей. Многие названия я узнаю – у меня есть коллеги и знакомые родом оттуда: деревня Луфта, Аль-Касталь, Айн-Карем, Аль-Малеха, Аль-Джура, Абу-Шуша, Сарис, Анаба, Джамзу, Дейр-Тариф. Но большинство названий мне незнакомы, и я даже чувствую своего рода одиночество: Харба-Аль-Умур, Бейр-Маин, Аль-Бурдж, Харба-Аль-Буира, Бейт-Шина, Салбейт, Аль-Кабаб, Аль-Каниса, Хуруба, Харба-Закария, Аль-Буррия, Дейр-Абу-Саляма, Эн-Наани, Джиндас, Аль-Хадиса, Абу-Аль-Фазель, Кисля и многие другие. Я возвращаюсь к израильской карте – здесь на месте всего этого располагается большой парк Канада. Закрыв все эти карты, я завожу машину, еду по улице 50 и на этот раз не встречаю никаких препятствий. Преодолев улицу, я начинаю спускаться в Иорданскую долину, направляясь к перекрестку Бейт-Шимин, как он отмечен на указателях. Изначально он назывался Бейт-Сусин, в честь ближайшей деревни, которая указана на карте 1948 года и которой теперь нет. Уцелел только один дом – я вижу его слева: вокруг кипарисы, а среди камней постройки проросла трава.
Моя машина стремительно рассекает окружающий пейзаж; я еду по почти прямой дороге, не переставая смотреть на израильскую карту, лежащую на пассажирском сиденье, – боюсь потеряться в закоулках этой территории, где теперь, после долгого отсутствия и произошедших с землей перемен, чувствую себя совершенно чужой и продолжаю убеждаться в полном отсутствии здесь чего-либо палестинского. Это видно в названиях городов и деревень на указателях, в объявлениях, написанных на иврите, в современных зданиях, даже в просторных полях, раскинувшихся до горизонта. Однако, спрятавшись, мухи рано или поздно возвращаются и начинают кружить вокруг картины, и точно так же всю дорогу я подмечаю мелкие детали, выдающие наше присутствие тут: одинокая пальма в поле, старый цикорий, несколько пастухов со своими стадами на далеком холме. Я снова быстро смотрю на израильскую карту, чтобы еще раз проверить, нужно ли проехать мимо кибуца Галуйот справа, о приближении которого вскоре оповещают несколько великанских дорожных знаков. Кибуц – высокое современное здание, нависающее над горизонтом. Оттуда нужно свернуть налево, на улицу Саляма, и ехать дальше до Яффы, или «Яфо», как называют этот город указатели, ведущие меня к нему. Наконец горизонт засинел – море! Наконец-то настоящее море, после долгих лет отсутствия, за которые оно приняло голубой цвет, каким водные массивы обозначают на картах. Теперь меня ведет к Яффе море, а не указатели. Я не в силах не поглядывать время от времени на его колыхающуюся синеву и одновременно веду машину по унылой улице с заводами и станциями авторемонта… и вдруг чуть не попадаю в аварию! В очередной раз бросив быстрый взгляд на морскую поверхность, переливающуюся под лучами полуденного солнца, я неожиданно – и поздно – замечаю, что светофор над четырехсторонним перекрестком, который я начинаю проезжать, горит мне красным. Все машины скорее тормозят и дают мне дорогу. Проклятье! Что я наделала! Проехав перекресток, я торможу у обочины и пытаюсь отдышаться. Всё тело снова немеет и наливается тяжестью. Какая же я неловкая, за эту черту ни в коем случае нельзя заходить. Я не могу успокоиться, но нужно немедленно трогаться – моя машина мешает другим. Я снова быстро еду, слабо держась за
