Леди Ладлоу - Элизабет Гаскелл

в комнату, где я пыталась ходить, так как доктор прописал мне ежедневные упражнения – необходимые, но от этого не менее болезненные.

Мисс Галиндо принесла с собой небольшую корзинку и, пока лакей ходил за ее светлостью (которая, по всей видимости, никак не ожидала, что мисс Галиндо решит так скоро приступить к своим новым обязанностям, да и мистер Хорнер еще не успел приготовить для нее никакой работы), решила поговорить со мной.

– Знаете, дорогая, все это для меня так неожиданно! Хотя я всегда повторяла себе, особенно после одного давнего случая, что если леди Ладлоу окажет мне честь и потребует отдать мою правую руку, я с радостью ее отрежу и заверну так аккуратно, что она никогда не увидит на свертке крови. Но будь у меня чуть больше времени, я могла бы заточить перья не в пример лучше. Видите ли, мне пришлось вчера засидеться до ночи, чтобы закончить эти рукава, – с этими словами она достала из корзинки пару нарукавников из сурового полотна – вроде тех, что носят ученики бакалейщиков, – поэтому у меня хватило времени лишь на то, чтобы заточить всего семь-восемь перьев из тех, что прислал мне прошлой осенью фермер Томпсон. Что же касается чернил, то они у меня всегда наготове. Унция стальных опилок, унция стружки чернильного ореха и пинта воды или чая, если вы склонны к расточительству, чего за мной, к счастью, отродясь не водилось, помещаются в бутыль, которая затем подвешивается над входной дверью. Ее содержимое взбалтывается каждый раз, когда вы вздумаете отворить или затворить дверь или даже в сердцах ею хлопнуть, как частенько делаем мы с Салли, что чернилам лишь на пользу, – и все, можно писать. Даже завещание миледи, если возникнет такая необходимость.

– О, мисс Галиндо! – воскликнула я. – Не говорите так. Завещание миледи! Ведь она, слава богу, еще жива.

– Но если бы она умерла, не было бы и проку говорить о необходимости составления завещания. Будь на вашем месте Салли, я бы ей сказала: «А ну отвечай, глупая гусыня!», но поскольку вы приходитесь ее светлости родней, я должна выражаться учтиво, и потому вы услышите от меня: «Право, не знаю, как вы можете говорить подобные глупости». Хотя вы ведь хромаете, бедняжка!

Не знаю, как долго мог бы продолжаться наш разговор, но появление миледи избавило меня от необходимости развлекать мисс Галиндо, и я похромала в соседнюю комнату. Честно говоря, я побаивалась острого языка этой дамочки: никогда не знала, что она скажет в следующий момент.

Спустя некоторое время ко мне в комнату вошла миледи и принялась что-то искать в бюро, пояснив:

– Кажется, мистер Хорнер ошибся, сообщив мне, что на него навалилось такое количество работы, с которой ему в одиночку не справиться. Сегодня утром он так и не смог отыскать какого-нибудь задания для мисс Галиндо, и теперь она сидит с пером за ухом и ждет, когда ей поручат что-нибудь написать. Вот я и хочу отыскать письма моей матушки, поскольку мне хотелось бы иметь их точные копии. А, вот они. Не утруждайтесь, мое дорогое дитя.

Скоро миледи вернулась и, опустившись на диван, заговорила о мистере Грее:

– Мисс Галиндо говорит, что видела, как наш священник шел в один из домов, чтобы прочитать там проповедь. Это ужасно меня огорчает, поскольку примерно так поступал в дни моей юности мистер Уэсли, а в итоге мы получили бунт в американских колониях и Французскую революцию. Будьте уверены, моя дорогая, если сделать религию и образование общедоступными и, я бы сказала, таким образом их опошлить, для нации это может закончиться весьма плачевно. Если слышишь молитвы в доме, где только что подавали к обеду хлеб с беконом, то перестаешь уважать церковь и начинаешь считать, что твой дом ничем не отличается от храма, а потом и вовсе приходишь к выводу, что люди все одинаковы. Все это приводит к тому, что низшие сословия заводят разговоры о своих правах, вместо того чтобы помнить об обязанностях. Хотелось бы мне, чтобы мистер Грей стал более сговорчивым и оставил все как есть. Как думаете, что я услышала сегодня утром? Какой-то пекарь-баптист из Бирмингема купил поместье Хом-Хилл, что примыкает к землям Хэнбери!

– Пекарь-баптист! – воскликнула я удивленно.

Мне никогда не доводилось встречаться с раскольниками, но о них всегда говорили с таким ужасом, что они представлялись мне кем-то вроде носорогов. С одной стороны, мне хотелось увидеть одного из них, но с другой – я ужасно этого страшилась и поэтому была немало удивлена, услышав, что один из них занимается таким мирным ремеслом.

– Да! Так сказал мне мистер Хорнер. Кажется, его зовут мистер Брук. Но как бы то ни было, он баптист и занимается торговлей. Боюсь, что с его еретическими идеями и методистскими учениями мистера Грея это место утратит свое старомодное очарование.

Судя по тому, что я слышала, мистер Грей не собирался сворачивать с намеченного пути, хотя, будучи человеком робким от природы, в первые дни своей жизни в нашей деревне прислушивался к мнению миледи и старался заручиться ее поддержкой, прежде чем приступать к осуществлению какого-либо плана. Однако более всего на свете ее светлость не любила новшества. Даже в одежде и убранстве комнат она придерживалась старого стиля и фасонов, пользовавшихся популярностью в дни ее молодости. И хотя она питала глубокое личное уважение к королеве Шарлотте, у которой, как я уже говорила, служила фрейлиной, в душе оставалась немного якобитом[16]. Ее светлость ужасно раздражалась, когда слышала, как принца Чарлза Эдуарда называли молодым претендентом, и любила рассказывать историю о терновнике в парке принадлежавшего милорду поместья в Шотландии. Этот куст собственноручно посадила добрая королева Мария, и с тех пор каждый, кто приезжал в замок Монксхейвен, должен был некоторое время стоять перед ним с непокрытой головой, отдавая дань уважения памяти и несчастьям ее королевского величества.

Нам не возбранялось играть в карты по воскресеньям – во всяком случае, если бы мы захотели поиграть, никто не сказал бы нам ни слова, ибо в первые дни моего пребывания в доме леди Ладлоу ее светлость и мистер Маунтфорд и сами не редко усаживались за ломберный стол. И только 5 ноября и 30 января нам запрещалось играть в карты, читать или шить. Эти дни посвящались посещению церкви и размышлениям, что всегда представлялось мне весьма сложной задачей: я скорее согласилась бы вычистить комнату от пола до потолка. Это было раньше, а сейчас пассивный образ жизни мне кажется более предпочтительным, нежели