Мудрец сказал… - Лао Шэ

– Пожалуй, это все равно что утке влезть на дерево, – покачал головой Мудрец.

У Дуань погрузился в раздумье.

– Вот как мы сделаем, – сказал он наконец. – Я сейчас отправлюсь в Союз защиты женских прав, а ты явишься вслед за мной. Там я вас и познакомлю. Остальное зависит от тебя! Как говорится, толстяка в один присест не слопаешь, так что действуй осторожно. Если с первого же раза промахнешься, потом будет трудно исправить ошибку.

– Ладно, я все понял, иди!

У Дуань ополоснул лицо, причесался, переоделся, дал Мудрецу еще несколько напутствий и важно направился к выходу. Но вдруг вернулся и сказал:

– Послушай, старина Чжао, то есть почтенный Чжао! Я вспомнил, что господин Янь Най-бо, с которым ты познакомился в Тяньцзине, сейчас губернатор провинции Чжили. Вот тебе еще один великолепный шанс!

– Газеты писали о его новом назначении, но я прослужил у него каких-нибудь три дня. Думаю, что он меня вообще не помнит! К тому же человек он ненадежный. Кстати, почтенный У, не забудь прихватить свой роскошный кальян!

– Это ни к чему: в женском союзе курить запрещают. Итак, я жду тебя, смотри не задерживайся! Ты что думаешь?..

Глава восемнадцатая

– Господин Чжао, вас к телефону! – с ухмылкой поманил Мудреца пальцем Ли Шунь (он делал указательным пальцем только две вещи: звал к телефону и зажигал свет).

– А кто просит?

– Какой-то господин Вэй.

Мудрец вихрем помчался к телефону и, взяв трубку, стал кивать головой и улыбаться, как будто собеседник видел его.

– Алло!.. А, это вы?! Да, да, конечно, иду… А?.. Хорошо, до скорого свидания!

Раздались гудки, но Мудрец никак не мог расстаться с трубкой. Он долго на нее смотрел, снова улыбнулся и наконец повесил на рычаг. Вернулся в комнату, с лихорадочной быстротой оделся, вышел в коридор, опять вернулся, погляделся в зеркало, поправил шапку, воротничок и лишь после этого вышел на улицу…

Возвратился он еще стремительнее, чем ушел, но почему-то раздосадованный.

– Старина У! – заорал он так, словно был не в пансионе, а в открытом море или в горах.

– Господин, – тотчас откликнулся прибежавший Ли Шунь, – господа У и Оуян пошли обедать в мусульманскую харчевню «Золотой феникс» у Задних ворот. Просили передать, чтобы и вы туда пришли.

– Поменьше болтай! – оборвал его Мудрец, не зная, на кого излить злость. – Противно смотреть на тебя!

– Слушаюсь! – поддакнул испуганный Ли Шунь и съежился, как водяная курочка.

– Лучше принес бы мне обед из нашей кухни, чем трепаться о каких-то там золотых и серебряных фениксах!

Мудрец с шумом распахнул дверь и вошел в комнату.

– Какую еду подавать: обычную или специально заказать? – решился все-таки спросить Ли Шунь.

– Принеси что-нибудь съедобное, чтобы перед людьми не было стыдно! Ты что, моих вкусов не знаешь?! Сейчас же перестань болтать, а то надаю тебе тумаков!

– Слушаюсь!

* * *

– Что же это Чжао не идет? – обратился У Дуань к Оуяну.

Они ждали в «Золотом фениксе» уже около часа.

– Пора заказывать, – ответил Оуян, у которого давно урчало в животе. – Он, наверное, пошел куда-нибудь с барышней Вэй…

Оуян хотел сказать еще что-то, но взглянул на приятеля и промолчал.

– Да, придется есть без него, – согласился тот, подозвал официанта, сделал заказ и снова повернулся к Оуяну. – А пойти с ней он никуда не мог, больно уж она уродлива.

– Красивая и не влюбилась бы в него, – заметил Оуян не то сочувственно, не то с иронией.

– Зачем же тогда ты хотел знакомить его с Ван? Ведь она красивая.

– Может, тебя с ней познакомить? – вдруг спросил Оуян.

– Нет, не хочу.

– Не хочешь, не надо, а он очень хочет! Если бы она тебе понравилась, я сделал бы ее твоей женой, ручаюсь! Понял? – Оуян усмехнулся. – А теперь скажи, зачем ты познакомил его с Вэй?

У Дуань хмыкнул, отправил в рот несколько ломтиков соленых овощей и произнес:

– Не думай, что я суюсь в твои дела, но что у тебя с Ван?

Официант принес еще две тарелки с холодными закусками. Оуян подцепил палочками два ломтика курятины и, не переставая жевать, ответил:

– Я все тебе подробно расскажу, только сперва ответь на мой вопрос. Или сначала поедим, а после потолкуем. Как хочешь.

У Дуань решил сначала поесть и заработал палочками. Вскоре принесли горячие закуски. Приятели ели с великим усердием, и каждый обдумывал то неприятное, что нельзя утаить от друга, и одновременно прикидывал, как сказать приятное, но никому не нужное с той же искренностью, что и неприятное. Они старались не встречаться взглядами. Один сосредоточенно жевал, другой тянулся к блюду с мясом с таким видом, словно только оно его и интересовало. Однако все это приятели делали неспроста. Случайно встретившись взглядами, они моментально изображали приветливую улыбку, но каждый чувствовал, что чем радостнее сияют их лица, тем отчужденнее становятся сердца.

Оуян Тянь-фэн первым кончил есть. Он встал, выполоскал рот, медленно вернулся и взял с тарелочки бетель. Обычно он не любил жевать бетель, но сейчас хотелось чем-нибудь отвлечься. У Дуань тоже поел, приказал официанту подогреть суп и стал ковырять в зубах зубочисткой. Они снова взглянули друг на друга и улыбнулись.

Появился суп, У Дуань хлебнул его и обжегся. Погода стояла жаркая, подогревать суп не было никакой необходимости, но надо же было чем-то занять официанта. Тем временем Оуян, подбоченившись, изучал висевшую на стене рекламу англо-американской табачной компании и напевал арию из столичной оперы.

– Эй, официант, счет! – У Дуань встал, погладил себя по животу и протяжно, со смаком рыгнул. – Запиши все на меня да прибавь еще два мао!

– Опять я ввел тебя в расход? – с лучезарной улыбкой спросил Оуян.

– Подумаешь, стоит ли считаться! – улыбнулся в ответ У Дуань. – Пойдем посмотрим, не вернулся ли старина Чжао.

– Пойдем. Но ведь мы еще не договорили…

– Ладно, в пансионе договорим!

* * *

Они шли, беседуя между собой и оживленно жестикулируя, как закадычные друзья, а сердца их становились все холоднее. В пансионе они, не сговариваясь, пошли прямо к третьему номеру, толкнули дверь и увидели, что Мудрец сладко спит. Оуян подергал его за ногу:

– Вставай, старина Чжао!

– Кто это?! Пошел ты к черту! – сквозь сон пробормотал Мудрец.

– Не смей ругаться, а то я тебя стащу с кровати! Не веришь?

– Отстань! Мне жить не хочется, будь я проклят! – буркнул Мудрец и стал тереть глаза, как трут их, просыпаясь,