Алина и Валькур, или Философский роман. Книга первая - Маркиз де Сад

Дюбуа рассказала и о том, что наши господа владеют на Монмартре еще одним особнячком для удовольствий, чрезвычайно сходным с домом у заставы Гобеленов. Там они обедают три раза в неделю, тогда как у заставы они три раза в неделю ужинают. Дюбуа не посещала второе логово, так что о происходящих на Монмартре оргиях она имеет весьма приблизительное представление. Зато она твердо уверена в том, что оргии эти по своей продолжительности и непристойности превосходят все увиденное ею в первом доме.

«На Монмартре, — сказала Дюбуа, — они содержат целый гарем из двенадцати маленьких девочек, самой старшей из которых вряд ли исполнилось пятнадцать лет, причем каждый месяц одну из этих девочек заменяют.

Средства, расходуемые на содержание упомянутых домов, — продолжала старуха, — поистине огромны. Какими богачами ни были бы эти господа, я не понимаю, почему они до сих пор не разорились».

Предоставляю тебе самому судить о состоянии духа госпожи де Бламон. В отношении Дюбуа надо было срочно что-то предпринять, ведь ее нельзя ни скрывать в поместье, ни показать Софи. Итак, ей предложили подыскать себе жилище в Орлеане. В благодарность за откровенность ей сразу же отсчитали двадцать пять луидоров звонкой монетой. Деньги эти должны освободить ее от всех возможных затруднений, пока она будет искать себе приют.

Восхищенная Дюбуа рассыпалась перед госпожой де Бламон в благодарностях. Тем же вечером Сен-Поль препроводил ее в Орлеан, где она вскоре и устроилась.

Мой дорогой Валькур, ты легко можешь себе представить, к кому в восторженном порыве кинулась госпожа де Бламон, едва лишь закончились расспросы Дюбуа, — конечно же к Софи. Ей не терпелось поскорей обнять свою дорогую дочь…

«Ты, — вскричала она, прижимая к груди девушку, к которой мы все испытывали искреннее сочувствие, — ты, чья смерть стоила мне стольких слез, наконец-то ты ко мне возвратилась! Моя дорогая дочь!.. И в каком состоянии! О великий Боже!»

«Вы моя мать!.. О сударыня, неужели все это правда?..»

«Алина, раздели мою радость, обними свою сестру! Господь ее нам возвратил! Ее, похищенную в младенчестве… И кем? Не хватает слов, чтобы выразить мои чувства!»

Мой Друг, не буду описывать тебе состояние госпожи де Бламон: один ее вид вызывал живейшее участие окружающих. Госпожа де Сенневаль, Эжени и я плакали вместе с этим прекрасным семейством. Остаток дня прошел оживленно: нежная мать не могла прийти в себя от радости неожиданной встречи.

Я не замедлил открыть госпоже де Бламон явные преимущества внезапного поворота событий. Мы могли теперь отразить гнусные и совершенно незаконные притязания президента. Соглашаясь со мной, госпожа де Бламон, тем не менее, настаивала на том, чтобы мы действовали крайне осторожно, сохраняя полнейшую тайну… Прежде всего господин де Бламон легко мог бы представить все как заведомую неправду. Вряд ли он захочет признать Софи своей законной дочерью. Да и пожелает ли он вообще ее узнать? Чем тогда госпожа де Бламон докажет преступления своего мужа? Ведь смерть ее маленькой дочери, при крещении названной Клер, официально засвидетельствована.

Господин де Бламон, разумеется, успел заручиться надежным письменным свидетельством кюре, и над мнимо умершим ребенком была отслужена панихида; готовая на все, кормилица вместо девочки, вероятно, положила в гроб какой-нибудь деревянный чурбан. Президент, между тем, отвез Клер к Изабо, назвав девочку Софи. А как отыскать в Пре-Сен-Жерве подкупленную кормилицу? Допустим, мы ее найдем, но сознается ли она в содеянном? Сложности, таким образом, множатся, а вот позиции госпожи де Бламон становятся все более и более шаткими. Показания Клер (мы пока продолжаем называть ее прежним именем, то есть Софи), конечно же, могут стать сильным доводом для госпожи де Бламон. Но если доказать истину не удастся, то президент, обернув все в свою пользу, представит Софи в качестве несчастной незаконнорожденной, над которой он имел законные права попечителя.

«Моя жена, — скажет де Бламон, — обворожив Софи, привлекла ее на свою сторону, дабы возвести на своего мужа клевету: она хочет лишить меня законного права выдать Алину за моего старинного друга».

Итак, то, что перестает говорить в пользу госпожи де Бламон, сразу же превращается в пункт ее обвинения. Все эти соображения испугали госпожу де Бламон. Сначала она хотела сохранить в силе прежнее соглашение с Изабо, думая, что ее несчастной дочери лучше оставаться в неизвестности в деревенской глуши, чем жить у матери.

Но я решительно высказался против такого подхода, дав понять госпоже де Бламон, что президент, пожелай он навести справки о Софи, без сомнения, начнет поиски с деревушки Берсёй. И Софи, пребывая в глухой деревне, в положении, не соответствующем ее происхождению, снова окажется его легкой добычей. В этом случае она не сможет нам помочь в борьбе с гнусными притязаниями Дольбура. В конце концов мы сошлись на том, что лучше всего оставить Софи в Вертфёе, а самим заняться поисками первой кормилицы, с тем чтобы заставить эту особу сознаться в содеянном. Я понимаю, задача эта трудная и малоприятная, но в данных обстоятельствах иного средства искать не приходится. В общем, тебе следует взять на себя очень важное дело; не пренебрегай ничем — поручение должно быть выполнено быстро и аккуратно.

Первая кормилица Клер проживала в Пре-Сен-Жерве. Селение это не такое уж и большое, так что твои поиски не затянутся. Новорожденную продержали в Пре-Сен-Жерве три недели в доме крестьянки по имени Клодин Дюпюи. Девочку крестили в местной церкви. Ночью 15 августа 1762 года президент де Бламон один, без слуги, покинул селение в узкой серой карете, на передке которой помещалась зеленая колыбель. Зная эти факты, мой дорогой Валькур, ты самостоятельно можешь приступить к розыскам. Действуй же незамедлительно и, главное, оставь свойственную тебе щепетильность, ведь ты не строишь козни Дольбуру или Бламону, а только помогаешь несчастной матери, которая тебя обожает и у которой нет никого, кроме тебя, кому можно было бы поручить эту службу. Короче говоря, совестливость не должна тебя останавливать. Случись тебе отыскать первую кормилицу, поначалу действуй по возможности мягко, воспользуйся силой убеждения, постарайся заставить ее сознаться в содеянном, пригласи свидетелей. Если же она начнет отпираться, тогда придется привлечь ее к суду. Мы вправе ни перед чем не останавливаться, лишь бы удалось выяснить истинное происхождение Софи: для этого годятся любые средства. Едва лишь права Софи получат подтверждение, чего мы все с нетерпением ждем, наше положение сразу же улучшится, а когда мы Докажем, что Дольбур содержал Софи в качестве любовницы, все его интриги будут обречены на провал. Прощай. Не мешкай! Сообщай нам обо всем. Мы со