Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор - Йован Стерия Попович

любая мелочь может роковым образом повлиять на исход борьбы. В заборе была дыра, поросенок протиснулся сквозь нее и скрылся в неизвестном направлении. Это означало, что дальнейшее продолжение боевых действий нецелесообразно.

Мы возвращались с поля боя, как войско Наполеона из Москвы. Падал снег и засыпал дорожки. Я понуро шел впереди, а за мной брело мое войско, сломленное и павшее духом. Снег все сыпал, сыпал, сыпал… а кто-то там, в чужом квартале, уже щупал моего поросенка и восклицал: «Ого!»

И вот, пока я с тоской ожидал рождества, пронесся слух, что и у господина министра внутренних дел тоже убежал поросенок. Представьте себе, такое несчастье — и у господина министра убежал поросенок, и господин министр остался на рождество без поросенка; стало быть, в судьбе господина министра и в моей появилось нечто общее. Это меня утешало.

А вдруг — и такое можно себе представить — поросенок господина министра и мой сговорились и, таким образом, создали известную общность между нашими домами?

Но господин министр, разумеется, не стал собирать войско для погони за поросенком, как это сделал я. Он просто позвонил в управление белградской полиции.

— Алло!

— Алло!

— У меня убежал поросенок.

А теперь представьте себе начальников полицейских участков, представьте себе полицейских чиновников, представьте себе, что все это происходит на рождество, а к Новому году кое-кого обычно повышают в чине. И вы уже догадываетесь, что подумал обо всем этом каждый чиновник.

«Гм, за этого поросенка можно и чин получить».

И тогда все принялись за дело. Смотришь, уже идет чиновник из Центрального городского участка, а за ним жандарм несет поросенка. Направляются они прямо к дому господина министра.

— Господин министр, имею честь доложить, что я лично приложил все усилия к тому, чтобы незамедлительно найти вашего поросенка.

Немного погодя, смотришь, отправляется в путь чиновник из Врачарского полицейского участка, а за ним жандарм несет другого поросенка.

— Господин министр, имею честь…

Не проходит и двадцати минут, как идет чиновник из Савамалского участка, а за ним жандарм несет третьего поросенка.

— Господин министр, имею честь…

Уже три поросенка хрюкают во дворе господина министра, и уже три чиновника мечтают о повышении в чине, но вот идет и четвертый чиновник, из Дорчолского участка, а за ним жандарм с поросенком на руках.

— Господин министр, имею честь доложить, что я лично нашел убежавшего поросенка.

Проходит немного времени, к дому господина министра подкатывает повозка, и из нее вылезает комиссар топчидерской полиции и за ним жандарм с поросенком в руках.

— Вы подумайте, господин министр, ваш поросенок убежал в самый Топчидер! Но я его сразу узнал, от меня не убежишь!

Прибывает и чиновник из Палилулского участка, а за ним жандарм несет… индюка. Не нашел поросенка, ну да все равно, нашел индюка, ведь не может же он из-за такой ерунды отставать от своих товарищей.

— Но у меня не убегал индюк! — восклицает господин министр.

— А вы уверены, господин министр, что это был не индюк?

И вот, в то время как я остался без поросенка, в доме господина министра хрюкает по одному поросенку от каждого участка, и по одному чиновнику в каждом участке ожидает повышения к Новому году.

Будь я министром полиции и убеги у меня поросенок, я бы оповестил об этом и все окружные управления полиции.

Перевод Д. Жукова.

Автобиография{91}

Я никогда не пытался разобраться в фактах, предшествующих моему рождению, да о них, кажется, и нет никаких документов.

Важнейшую деталь любой биографии, а именно: день и год рождения, я сознательно опускаю, хоть и уверен, что меня упрекнут за это, поскольку мое жизнеописание будет походить на биографию женщины. А поступаю я так для того, чтобы возможно дольше оставаться «нашим молодым писателем»; есть, правда, и другие важные причины, но они скорее военного характера.

О моих предках сведений у меня очень мало, потому что у них была совсем другая фамилия. Настоящая моя фамилия до сих пор неизвестна, зато известно, что фамилия, которую я ношу, — не моя. Вот тут и возникает интересный вопрос: кто из моих предков и при каких обстоятельствах забыл свое имя?

Мне рассказывали, будто один мой родственник, когда ему исполнилось двадцать лет и о нем стал наводить справки уездный начальник, позабыл свое имя. Это мне еще понятно, хотя в те далекие времена, когда мой предок забыл свою фамилию, подобной причины, казалось бы, не могло существовать. Остается лишь предположить, что предок мой вынужден был скитаться и умер за границей с подложным паспортом и, стало быть, под вымышленной фамилией. Когда я размышлял об этом любопытном случае, мне всегда приходила в голову мысль: что, если бы я умер под чужим именем? Сколько бы это создало занимательных положений с необыкновенными последствиями. Так, кредиторы например, меня и мертвого продолжали бы считать своим должником, так как мои подписи на векселях были бы действительны. Это тем более смешно, что от меня и живого им мало проку. А в каком положении оказалась бы моя жена? Овдовев на самом деле, она продолжала бы считаться замужней женщиной.

Но оставим эти никому не нужные комбинации и вернемся к биографии.

Мое раннее детство было весьма однообразно. Я не припомню ни одного мало-мальски значительного события, связанного с тем временем. На память приходят лишь одни пустяки. Однажды, например, я упал под кровать, и меня целый час не могли найти; в другой раз я проглотил монету и вынужден был выпить целую бутылку касторки, так что до сих пор у меня неполадки с желудком. А как-то раз со мной сделались судороги, причем безо всякой причины, просто назло доктору, который перед тем целых полчаса меня осматривал и выстукивал, а в заключение сказал, что я совершенно здоров.

К этому времени относится и появление у меня первого зуба. Это, признаюсь, была настоящая комедия, все мы чуть не лопнули от смеха. Я вовсе не так уж стремился иметь зубы, но отец беспрерывно засовывал мне в рот указательный палец и щупал мои десны. Раз уж речь зашла о зубах, то я должен сказать, что утверждение медицины, будто у человека тридцать два зуба, неверно. В этом я совершенно убежден, так как у меня никогда не было полного комплекта зубов. К тому же я всю жизнь страдал от зубной боли, возможно из-за отцовского проклятия, когда я в знак сыновней благодарности укусил его первым зубом за палец.

На втором году жизни я встал на