Адмиралы Грейги: оклеветанные и забытые - Наталья Колева

тем более, что и одна хозяйственная часть по её многосложности требует особой заботливости, и довольно затруднительно будет найти Чиновника со всеми способностями нужными к исправному в полной мере выполнению лежащей по сей столь важной части обязанности, поверхностное же токмо обозрение не доставит желаемой пользы. В-третьих, без сумнения полагать можно, что Начальник Штаба заведовать всеми вообще частями при наклонности к своепроизвольному управлению, легко может располагать непосредственно свои действия без ведома Главного Командира и по таким делам, которые не будут соответствовать ни выгодам казне ни пользам службы…

К отвращению таковых неудобств, я признаю гораздо удобнее и полезнее для службы иметь Особого Чиновника для управления хозяйственной частью. Возложив на обязанность его не токмо предметы, какие непосредственно к сей части относиться будут…

Изъяснив таким образом мысли мои, я остаюсь уверенным, что Ваша Светлость не оставите ходатайством своим о восстановлении управления в Черноморском Департаменте на твердых и основательных правилах».

«Наконец Господин Начальник Морского Штаба от 26 сентября прошлого 1829 г. № 375, сообщил Вашему Высокопревосходительству, что по заключении мира с Турками, Его Императорскому Величеству угодно, чтобы образование Черноморского управления было приведено к окончанию»[270].

В 1831 году произошла тотальная реформа военно-морского управления. Департамент был преобразован, на этот раз, в Главное управления Черноморского флота и портов. Во главе стоял – Главный командир. При нем учредили:

1. Канцелярию Главного командира (где велась вся переписка)

2. Штаб, в который входила Канцелярия, Дежурство, Аудиторат и Гидрографическое и Медицинское отделение и Архив.

3. Интендантство: канцелярия, комиссариатская и кораблестроительная экспедиции, Ученый кораблестроительный комитет и Артиллерийская экспедиция[271].

Всё Высочайшим именем утверждено! Всё расписано и подписано! Так что, ещё одна ложь грузчика.

Относительно обер-интенданта Критского и о том, что отчитывался он только перед Грейгом. Расписано всё до копеечки. Причем Морскому министру.Так вот, «знаток» его деятельности, есть документы[272].

Говорите, письма Лазарева сохранились, доказывающие, что он понимал, с чем столкнулся? Ну и где они, что ж ни одной строчки не привели из них? Обвинили человека – докажите! Дальше идет всё тот же бред о смерти Казарского. Шигин «нафантазировал», Бушков в своих «фантазиях» переплюнул его раз в 100. Понятно, что писательское любопытство Бушкова так далеко не заходит, но мог бы хотя бы попытаться. Повторяю, ещё раз о доносах, надеюсь дойдет. Бухгалтера Яцына удалили от службы и посадили. Есть документ. Доносы он продолжал писать уже на председателя комиссии Сабанеева. По доносу Римского-Корсакова, комиссия, в состав которой, кстати, входил Казарский, сам Римский-Корсаков и аудитор от Морского министерства, работала 3 года и никаких нарушений не обнаружила. Указом от 4 февраля 1831 года, Николай I прекратил дело. Потом была война с Турцией и много других событий, дело Яцына вылезло аж в 1836 году, когда аудитором стал В. И. Мелихов. Ему уже было подано прошение о пересмотре дела. С чьей подачи – не знаю, но Мелихов возобновил его. Всё началось всё по-новой!

Грейг собирался уезжать в отпуск, он перенес тяжелую болезнь желудка, когда в 1837 году ему принесли из генаудиториата пакет с вызовом в суд по новому доносу. Он напомнил императору его рескрипт от 11 ноября 1826 года, которым тот снял с Грейга все обвинения: «Обнаружив, что сделанный Яцыным донос в отношении к вам не только не справедлив, но вообще имеет основанием личную злобу на вас за взыскания с него по службе» и не пришел. А написал Грейг следующее: «Возможно ли думать, что я дерзнул в чем-либо обмануть Всемилостивейшего Моего Государя, когда вся моя жизнь, могу смело сказать, и все мои действия доказывают неусыпное старание к отвращению зла и строгому соблюдению казенных выгод. Совесть моя ни по сему, ни по какому другому делу службы, меня не упрекает, и душа моя покойна. После же получения мною столь лестного для меня Всемилостивейшего рескрипта Вашего Величества, никакое судебное место в империи не вправе входить в какое-либо суждение на счет моих действий по этому предмету. Сей рескрипт служит мне и будет служить моему потомству неоспоримым доказательством моей невинности». По большому счету, это письмо правильнее было бы поместить в главу, посвященную книге Шигина. Именно он привел отрывок и дал свои комментарии. Мол, «вы только почитайте, как лебезит, выкручивается, пресмыкается…Читать противно. А его ещё защищают, нахваливают. Перечитайте письмо и скажите, «достоин ли этот человек уважения». Можно было потратить несколько страниц, чтобы объяснить стилистику написания писем того времени, тем более адресованных Императору. Но это дохлый номер. Вдалбливать что-то человеку, поставившему цель оболгать и очернить адмирала, сами понимаете, смысла нет никакого. Правильно сделал Грейг, что не пришел, умерла так умерла! Оправдали, признали донос ложным, нечего начинать с начала. 14 января 1838 года Алексей Самуилович получил записку от военного министра с приглашением зайти в канцелярию Военного министерства. Когда Грейг пришел, генерал Чернышев объявил ему, что Император повелел прекратить новое дело и что Николай I недоволен действиями генерал-аудитора. Так и закончилось дело о клевете длиною в 10 лет. Да и аудитор вскорости был отправлен в отставку. Чтобы у Бушкова не возникло желание написать о «покровительстве, о взятках сильным мира сего якобы получаемых от Грейга и потому его «не трогали», напомню слова самого автора, мол Грейг «обнаглев от безнаказанности», совершенно забыл, что «Николай 1825 года и Николай 1833-го – по сути, два разных человека». Так что мешало наказать «зарвавшегося» адмирала в 1838 году? «Откатов-то» быть уже не могло. Ответ один – не за что было! Поэтому, этот «другой Николай» и признал Грейга невиновным! А вот кто «обнаглел от безнаказанности» – большой вопрос.

СТР. 134

Полет умной мысли, уровень знаний – зашкаливает! «Критский не без помощи Грейга срочно скрылся за границу, где и прожил остаток жизни – явно не бедствуя. Сам Грейг преспокойно приехал в Петербург, где был назначен членом Государственного Совета». Бушков, последовательность другая: назначили – приехал. А ещё Бушков, не поверите, по указу императора, принимал экзамены у гардемаринов. Что писал «авторитетный источник» о Совете, надо рассказывать отдельно, знания уникальные. А о Критском, и кто куда уехал, я уже писала. Если и Бушков географию не знает, не в курсе где этот Крым находится, дело совсем плохо.

Государственный Совет, по мнению Бушкова, «контора, в общем, никакого значения в государственных делах не игравшая…Туда определяли доживать жизнь в почете маршалов и генералов, к реальной работе по дряхлости уже не способных».

Даже не знаю, как эту тупость комментировать. Все «заборные» слова закончились, поделитесь новыми. Бушков, это не